Холодное солнце тёплой зимы. Нур Ланин

литературу? Похвально. И что вы читаете сейчас? – спросила Любовь Александровна.

      – Сейчас ничего. Сейчас я ем.

      Мать взглянула на сына, и в этом взгляде не было ничего хорошего.

      – Я имела в виду, что вы читали в последний раз? – тоном теряющего терпение человека переспросила мать.

      – А… не помню. Но эта книга мне не понравилась, там картинок почти не было.

      – Гм… очень мило! – иронично заметила Любовь Александровна. – И сколько же вам лет сейчас?

      – Уже восемнадцать, – соврала Лилия и запихнула в рот кусок колбасы.

      Снова повисло молчание. Хозяйка решила заполнить его подачей второго блюда. Эта была аппетитнейшая свинина в сливочно-грибном соусе. Мать поставила большое блюдо на середину стола и вежливо предложила угощаться. Через пару минут от аккуратно нарезанных кусочков мяса остались только приятные воспоминания.

      – А вы к нам надолго? – спросила хозяйка вечера, не отрывая глаз от своей тарелки, на которой всё ещё одиноко лежал кусочек сырника.

      Отдельное ударение на слове «вы» ясно дало понять, что она обращалась к Павлу.

      – Мама, Паша будет смотреть за лошадьми, – вмешался Эдуард. – Я же вам говорил.

      – Вот как? А он справится? Ты же знаешь, как отец любил их.

      – Не волнуйтесь, мама, он отлично ладит с лошадьми.

      – Называйте меня просто Пашка, – наконец-то подал голос Павел.

      – Пашка? – будто увидев слизняка, скривилась Любовь Александровна. – И вы не сочтёте это фамильярностью?

      – Мама, – снова посчитал нужным вмешаться Эдуард. – Павел – простой человек. Будьте уверены, его такое обращение не покоробит. И кстати, Лилию тоже можете называть на «ты». Не чужие ведь…

      За столом опять воцарилась наэлектризованная тишина. Слышны были только чавканье Лилии, скрежетание приборов и позвякивание столовой посуды. Любовь Александровна изо всех сил старалась придумать новую тему для разговора, но, ничего не сообразив, пошла за третьим блюдом. Им оказалась нежная телячья вырезка с жареным луком и тушёными овощами.

      – А где вы работаете… то есть работали, Павел? – попыталась ненавязчиво спросить Любовь Александровна.

      – Я работал в цирке, пока он не сгорел.

      – Боже, так вы из того самого цирка? – с вполне искренним интересом оживилась мать Эдуарда. – Я слышала про пожар в Сочи, это ужасно.

      – Да, именно оттуда, – отозвался Павел и запихнул в рот кусок, давая понять, что разговор на эту тему ему неприятен.

      По крайней мере, Любовь Александровна поняла именно так, хотя, может быть, Павел просто, безо всякой тайной мысли, запихнул в рот кусок говядины.

      – Павлу нужно восстановить документы, потерянные в пожаре, а остановиться ему в Москве было негде. Поэтому я его и позвал пожить у нас, как раз и за лошадьми присмотрит, – вновь встрял в разговор Эдуард.

      Планировавшийся лёгкий застольный разговор совершенно не клеился. Спотыкаясь на каждом шагу, он тоскливо плёлся по банальным и избитым темам, словно бы нарочно стремясь заглохнуть