Умение умирать, или Искусство жить. Архимандрит Рафаил (Карелин)

мечтаний и горьких разочарований. Когда он стоит на берегу Невы, то ему хочется броситься вниз и исчезнуть в круговороте волн:

      Течет она, поет она,

      Зовет она, проклятая.

      Эти мысли, как он признается,

      не отогнать

      (И воля уничтожена)…

      Он жаждет смерти как небытия, как альтернативы жизни бессмысленной и пошлой, изнанку которой он увидел и узнал как поэт:

      Пойми: уменьем умирать

      Душа облагорожена (…)²³.

      Здесь благородство, как антипод пошлости и уродства, – это смерть. Жизнь представляется ему страшной будничной фантасмагорией, в которой, по его словам, «исхода нет».

      Для христиан есть исход – это искание Царствия Божия и вечной жизни. Но христианин также человек, в котором живут грех и страсти, поэтому ему требуется труд, чтобы различить, где смерть и где жизнь; где яд и где врачевство; где демоническое обольщение и где нетленный свет правды.

      Глава 18

      Если мы скажем, что жизнь прекрасна сама по себе в своем земном плане, то войдем в противоречие со всей историей человечества, которая представляет собой трагедию, последний акт которой еще не закончен и занавес не опущен. Нам могут возразить, что в мире много прекрасного. Например, сама природа, искусство и, в частности, литература. Но всмотримся в это «прекрасное» повнимательней.

      В окружающей нас природе мы повсюду видим следы смерти. Смерть, как тень, неотделима от всего, что существует: в этой ласкающей наш взор природе происходит беспрерывная, жестокая борьба, беспрерывное уничтожение одними существами других, и в этом отношении самым ненасытным убийцей является человек.

      И совсем неудивительно, что великие писатели и поэты вовсе не были оптимистами: напротив, какая-то глухая тоска пронизывала все их творчество. Гомер писал:

      Все на земле изменяется, все скоротечно, всего же,

      Что ни цветет, ни живет на земле, человек скоротечней²⁴.

      В поэмах Данте²⁵ и Мильтона²⁶ описание греха и ада своими жуткими картинами напоминает концентрированное зло – не в его метафизическом плане, а во вполне земных реалиях. Размышления о смерти и бренности мира мы встречаем в трагедиях Шекспира:

      Кто поселял в народах

      страх,

      Пред кем дышать едва лишь

      смели,

      Великий цезарь – ныне

      прах,

      И им замазывают

      щели!²⁷

      Омар Хайям в каком-то из своих стихотворений сравнивает нашу жизнь с ночью, во тьме которой никто не нашел дороги; мудрецы посуесловили и затем погрузились в вечный сон. В другом, описывая земные блага, которые человек может пожелать себе, он трижды спрашивает: «Что дальше?» – и не находит ответа; дальше – таинственное ничто.

      У шотландского поэта Бернса²⁸ есть строки: «И счастье – прах, и жизнь вся – прах». Немецкий поэт Лихтенштейн²⁹ пишет:

      Земля плесневеет в тумане.

      И вечер давит свинцом.

      Все рвет электрический грохот,

      Визжит,