Колючка. Ксения Александровна Комарова

мы перевалили за пятую сотню, глаза юноши наполнились слезами. Он заметно нервничал и переминался на месте, а во мне росли веселая злость и азарт. Когда Лхаж выкрикнул цифру «шестьсот», юноша повернул ко мне свое прелестное лицо и прошептал: «Отступись!» Он был слишком далеко, чтобы до меня долетел звук, но я прочла по губам.

      Родериг уже готовился заткнуть мне рот, как вдруг я выиграла торги.

      – Шестьсот двадцать раз. Шестьсот двадцать два. Шестьсот двадцать три. Продано мистеру Яффи!

      Юноша развернулся и выбежал из зала. Вслед ему неслись смешки. Чувство победы быстро схлынуло, осталась досада и мысль о том, что я зря корила капитана за мотовство. Только что я потратила больше, чем имела. На эти деньги можно было безбедно жить в Пичуге лет триста, если позволит здоровье. Родериг отступил от меня на несколько шагов, чтобы не заразиться сумасшествием, и поглядывал, отбрасываю ли я тень. Я продолжала наблюдать за толпой. Двое аристократов нудно торговались за эбеновых танцовщиц.

      Когда пришла пора магической картины, зал заволновался. Слухи о краже так и не разошлись, и когда Лхаж сказал, что лот будет один, толпа разочарованно заныла. Тем не менее лорды включились в игру, победителем в которой вышел барон Чорим, отец леди Мариты. На мгновение во мне проснулась неуверенность в том, что я делаю. Неужели я ошиблась? Неужели капитан что-то знал и не поделился со мной?

      По окончании торгов выигравшие могли забрать свои лоты в сокровищнице. Я прислонилась к стене и наблюдала, как выдаются расписки, как вещи одна за другой покидают комнату, где мы с Нотисом и Галтом совсем недавно сражались в куриный блеф.

      – Мистер Яффи, вы весьма расточительны, – с кислой миной сказал мне Лхаж, вручая фигурку старичка.

      – О, это точно! – подтвердила я, засовывая покупку в окованный сталью ящичек и передавая аукционисту облигацию, куда вписала нужную сумму. Казначей меня точно убьет.

      Мы с Родеригом вышли на улицу и отправились в управление. Город уже поглотили сумерки, и мы невольно старались держаться фонарей.

      – Я домой! – сказала я. – Не провожай меня, пожалуйста.

      – Капитан велел, – не согласился Родериг.

      – Тут пять минут ходу. Считай, долг исполнен.

      – Ладно, ступай. Небось, не девка, юбки тебе в подворотне не задерут.

      – Да уж, – невольно поежилась я и махнула уходящему Родеригу.

      И тут же худенькая фигурка отделилась от стены и попыталась опрокинуть меня на мостовую. Я отпрыгнула в сторону и ударила волной воздуха. Юноша, бившийся со мной за старичка, выставил руку и поглотил заклинание. Маг! Меня охватило ликование, и я чуть не пропустила встречный удар. Мой противник оказался сильнее, чем я думала. Мы кружили по безлюдному переулку в смертельно опасном танце. Огонь встречал воздух, камни рвались пробить щиты.

      Я потихоньку начинала уставать, юноша тоже чуть дышал. Тогда я подпалила бочки, за которыми он прятался, и пока он возился со щитом, сорвала сушившуюся тряпку и швырнула ему в лицо. Он ослеп, беспомощно заметался, и я ударила его о балку, слегка оглушив. Убедившись, что он жив, я взвалила его себе на плечо и поволокла