И я тоже был там…. Павел Викторович Горбунов

В той стране и в то время косить от неё, как-то было не принято, и я, пройдя все процедуры по обследованию своего тела и проводам его в армию – отправился отдавать долг родине.

      Как оказалось долг этот мне пришлось отдавать в Москве… После карантина определили меня в московский комендантский полк. Блатные места в роте почётного караула были уже расхватаны, и койка мне досталась в комендантской роте номер пять.

      Как человек всегда находящий куда вляпаться без посторонней помощи, армию я невзлюбил сразу и навсегда. И ещё заработал острую аллергию на зелёный цвет… Ну где это видано чтоб на обед и с песней. Наши люди поют когда наедятся, ну и напьются… А там было всё перевёрнуто с ног на голову. Ну да речь не об этом – все это знают, кто там был.

      Всё началось с первого полевого выезда, ну стрелять и бегать нас вывозили раз в месяц строго по плану. В армии всё по плану… Как пел Егор Летов – «Всё идёт по плану». Дали мне автомат с 12 патронами и сказали, что надо попасть в три мишени. Делов то… Не хвалюсь, просто занимался стрельбой и это не было для меня проблемой. Дальше набегавшись и вернувшись в часть я получил грамоту от командования за хорошую стельбу и пиздюлей от старослужащих. Потому как к грамоте прикладывалась увольнительная а она уже была уже поделена. А тут я… Вот собственно про увольнение и рассказ…

      Нарядили меня в парадную форму и справадили за ворота части. Представьте себе молодого солдатика без копейки денег, ни разу не бывавшего в Москве… И, тут вот она – вся перед тобой… А что делать с ней? Вот и я выбрал в тот момент единственно правильное политически решение и отправился посмотреть на мумию. Проезд у меня был бесплатный, да и в мавзолее денег за просмотр не брали. Добраться до Красной Площади проблем не составило, и я быстро пристроился в очередь на просмотр вечно живого. Человеческий ручеёк быстро спустил меня в низ, протащил мимо гроба и поднял опять на поверхность. Да, подумал я, не прост, совсем не прост этот наш дедушка Ленин. Не зря меня заставляли разучивать столько стихов про него в детстве. Даже в гробу лежал не как все покойники… Все же как лежат – смиренно, ручки на груди, на лице пофиг на всех. А этот с хитрым лицом, с прищуром, мол не всё ещё закончено и одной рукой под покрывалом… Вот чего он ей там делает до сих пор представить не могу – может фигу, иль ещё хуже супостатский фак всем показывает, иль теребонькает на красивых посетительниц… Ну да ладно, лежит себе да лежит. Речь вообще не о нём. Вышел я значит с другой стороны мавзолея и пошёл вдоль стены таблички читать, кто там ещё похоронен… Школа вспомнилась… Как узнал о смерти дорогова нашего Леонида Ильича… От заплаканной учительницы. Я с Серёгой как раз краску наливал из двухсот литровой бочки в ведро и от неожиданности бочку то и отпустил. Друган у меня аж прослезился – бочка краем как раз аккурат ему на ногу опустилась. Учительница растрогалась вся – мол, какой он тонкой душевной организации, коль за генерального секретаря так расстроился. А я убежать успел – бочка почти полная была. Опять отвлёкся. В общем, прохладная погода и долгое мотыляние по Маскве сделали своё дело – захотелось мне в туалет. Поссать. Если, конечно, я бы хотел соврать и на ЯП всё выложить – я бы написал, что срать захотел – там на ЯПе за гавно всегда зелень и в золото! Но я не такой… Только правда.

      Не успел я даже осмотреться, как ко мне подскочил не понятно, откуда взявшийся милиционер. Ну, тогда они милиционерами ещё были…

      – Привет служивый, – с улыбкой начал он.

      – Э… мимо, я сейчас не по вашей епархии, – тут же попытался отбрить его я, – скажи лучше, где здесь поссать можно?

      – Да туалет, я тебе покажу, не вопрос. Тут такое дело – у мавзолея солдатику сплохело, а у тебя форма вроде такая же, постой минут пять пока запасной не придёт.

      – Не, ну я не знаю… Я вроде как комендантский солдат, и слона(у роты почётного караула было прозвище слоны – топали знатно. Прим. автора) исполнить как то… Неудобно перед пацанами – зашкварюсь… – начал я тянуть время чтобы сообразить можно ли мне вообще туда соваться, – Вот если сожрать чего чужое или проебать своё, это к нам, могу…

      Помочь то я был не против, да и заняться мне особо было нечем… Опять же потом хвалился бы, что было дело, подсвечником возле мавзолея работал. Но в те махровые времена окончания застоя – хуй знает, как всё могло повернуться, а вдруг бы из армии бы выгнали?