Девчачьи нежности. Елена Ожич

в тесных связях с музыкой не замеченный, что-то в этих октавах и бемолях понять? Ну, не так, чтобы фугу Баха по памяти играть, а так, чтобы песенку какую-нибудь детскую разучить, всего-навсего ради интереса. И вообще, есть ли слух у меня, тоже очень интересно проверить.

      А пока на пианино у меня только легкая досада. Во-первых, вон сколько места сразу заняло. Мне и так кажется, что квартира с каждой минутой хламом прирастает, а тут сразу – здрасьте! – приросло целым пианино. Интерьер опять же портит – у него фасад выщерблен и вообще совсем не в тон обстановки. Гостевые дети теперь все на нем блямкать будут без устали. А для меня вообще-то лучшая музыка – это тишина.

      На грузчиков потратились, а могли бы в кино сходить. Короче, пока одни только претензии к новому предмету мебели.

      Нам его соседи на время дали, пока наш ребенок к музыке интерес имеет. Как интерес пропадет, просят вернуть. Раз дали, пусть тогда потом на блямканье и гаммы эти бесконечные не жалуются.

      Я тоже, может быть, в детстве интерес к музыке имела. Только моим родителям пианино никто отдать не стремился. Хотя у многих было. У Аллы Иосифовны из 26-ой было, у Барашковых было, у Аблиповых было.

      Мне вообще тогда казалось, что учиться в музыкальной школе – это зашибись как здорово. В школе субботники, генеральная уборка класса, заклейка окон на зиму, классный час или еще чего, а нашим музыкантам так сразу в музыкалку надо. Правда, потом отдувались на всяких школьных концертах. Из нашего класса в музыкалку ходили Аблипова, Фогнер и Заборов. Аблипова – на ф-но, Заборов – на баян, а Фогнер – на гитару. Многие, конечно, со временем с музыкой завязали. Кроме Фогнера, он теперь в Германии живет и там, наверное, известный музыкант. И еще Маргариты Барашковой, она, когда выросла, музработником в детском саду работала.

      Маргарита Барашкова была моей соседкой и училась в музыкальной школе. Когда нам было лет семь или восемь, я пришла к Маргарите и сказала:

      – Давай играть в музыкальную школу. И ты меня учить будешь, а то меня родители в музыкальную школу не отдают.

      Пианино у Барашковых было черное, с желтыми клавишами, наверняка старинное. И оно было бабушкино.

      Маргарита показала мне, как играть одним пальцем «Как под горкой, под горой торговал старик золой…» Все просто, фигня какая. Вот смотри, сначала вот эту жмешь, а потом эту… Да что ж ты за бестолочь такая, раздражалась кудрявая Маргарита. Ну, смотри еще раз. Да не сюда, а вот сюда жми. А сюда два раза. Ну, поняла? Ничего я не поняла и снова нажала не ту клавишу. Как с тобой трудно, вздыхала Маргарита. Она взяла красный фломастер и нарисовала на желтых старинных бабушкиных клавишах цифры – один-два-три, в какой последовательности их нужно нажимать. Я сыграла эту «как под горку» без сучка и задоринки. Молодец, похвалила меня Маргарита, завтра будем учить «У дороги чибис». А теперь помоем клавиши.

      И она принесла мокрую тряпочку. Мы начали тереть клавиши, а клавиши стали блеять и гудеть под нашими руками. На пожелтевшем лаке оставались бледные розовые циферки. Надо с мылом, решила Маргарита