Между Первой и Второй. Виктор Алексеевич Гончар

его имя. Потом он вопросительно смотрел на Лисёнка и показывал на его грудь, справедливо ожидая услышать в ответ имя спасителя.

      Тоже мне: Я – Робинзон, а ты – Пятница!

      Лисёнок промолчал – не хотелось портить игру.

      Белый терпеливо повторил пантомиму видимо полагая, что дикарь не понял его с первого раза. Опять прозвучало что-то шипяще-цокающее.

      Неужели его так зовут?

      Лисёнок смотрел на него своим самым бессмысленным взглядом. Что-что, а так смотреть, это он умеет – чемпион деревни в гляделки. Бывало, вечерами как начнут играть, так до утра один Лисёнок и досиживал.

      Белый вдруг заговорил на ломаном испанском, да с таким чудовищным акцентом, что тут уж даже Лисёнок не выдержал и фыркнул. Да и как тут сдержаться, если тебе говорят:

      – Покойся с миром весёлый бурундук!

      Видели бы вы лицо этого Белого, когда он услышал в ответ на приличном испанском:

      – Если так будет удобнее уважаемому сеньору, то мы можем перейти на английский.

      Они же, главное дело, все уверены, что живут тут дикари-дикие. А то, что Лисёнок, Росинка и ещё кое-кто учились читать и даже писать у миссионеров католических, так это им даже в голову прийти не может. А, зря.

      Потом, опять же, ещё и эти – американцы, немцы какие-то приходили, а индейцы народ очень любознательный.

      Правда, Миссионеры те, быстро сбежали домой на плоту, потому как дизентерия, она не выбирает. Совсем худо им было. С американцами тоже не сложилось.

      Но, кое-чему научить они успели.

      Так произошла первая встреча индейцев Гуарани с очередным Большим Белым Человеком.

      Сергей Иванович Брусникер, русский офицер-артиллерист, бравый штык-юнкер, Георгиевский кавалер, ровесник века, а ныне эмигрант Беляевского призыва прибыл в Парагвай с самыми благими намерениями и сразу же заблудился.

      Вообще-то он приехал в Парагвай чтобы помочь угнетённым индейцам в их борьбе с поработителями. С любыми. Особенно с теми, кто против.

      Его политическое кредо, можно охарактеризовать одной фразой, произнесённой им в разгар первого дружеского ужина с вождём племени, которая переводится примерно так:

      «Я вас научу Родину любить, Мать вашу!»

      Хотя, скорее всего никакого кредо у него не было; не до того было: сначала война, на которую он попал ещё мальчишкой, потом эмиграция. Выживал как мог.

      Теперь вот индейцы.

      Надо сказать, что контакты с русским не прошли для индейцев даром.

      Во-первых, они наконец-то узнали от него, что такое Родина. Точнее – тоска по родине. Это вам ни какая-то там интеллигентская ностальгия. Это такая – настоящая тоска.

      Во-вторых, в племени резко повысилась рождаемость за счёт появления на свет множества сильных, светловолосых детей.

      Но это произойдёт чуть позже.

      Для начала индейцы убедились, как именно нужно тосковать о родине, когда русский прожил в племени свои первые три дня. Вечером он заявил, что сегодня Пятница, а впереди выходные. Так индейцы