Хроники Оноданги: Душа Айлека. Денис Викторович Блажиевич

срамной бороздкой. Не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг, они ругались друг с другом.

      – Такого урода…Я тебе говорю.

      – Да что ты мне рассказываешь. – возражала другая. – Какой урод. Хуже....Вырос до неба и козявки из носа до сих пор везде развешивает до чего палец дотянется. Фу. Зараза.

      Шершавкин не выдержал. Хлопнул по Лизам ладонями. Раз. Два. Подпрыгнул и повернулся к зеркалу.

      – Мотал я вас…Чики чики пук.

      Шершавкин хотел показать зеркалу как и где он решил мотать, но до похабного жеста его не допустили Лизы. Они переехали на ладони Шершавкина и продолжали переругиваться прямо на его глазах.

      – А теперь бабкину квартиру захотел.

      – И не говори – подтвердила левая ладонь.

      – Как сдристнул на Камчатку так и не навестил ни разу.

      – Ты блин…Вы навещали – огрызнулся Шершавкин.

      – Каждый месяц – завопили единовременно ладони.

      – 10 числа…– не сдавался Шершавкин. – К пенсии.

      Не желая слушать дальше, он сильно сжал ладони и понес их в ванную комнату под придушеный неразборчивый гул.

      – Козел неблаго....– Шершавкин быстро скрутил кран с горячей водой и взял кусок малинового турецкого мыла и начал активно намыливать руки. Лизы стирались, медленно но неизбежно. Их лица растягивались, голоса становились медленными и в конце концов разъезжались в разные стороны, дробясь на слога, а потом и вовсе на неразборчивые звуки пока не вкрутились вместе с мыльной водой в дырку умывальника. Шершавкин похлопал свежевымытыми ладонями.

      – Оп и нету поросяти.– сказал он сам себе.

      Шершавкин с удовольствием почистил зубы, вытерся досуха, наконец, снял мокрые носки. Шершавкин открыл дверь ванной комнаты. Сделал шаг и провалился в глузую черную пустоту. Он оказался в длинной узкой трубе. Шершавкин расставил руки и ноги. Это остановило падение Шершавкина. Он ничего не видел. Было темно. Пахло противно, но чем-то знакомым.

      – Эй!Эй!Где я?– закричал Шершавкин.

      Сверху, далеко-далеко, ему ответили с хохотом.

      – Ты дома Шершавкин.

      Сверху на Шершавина надвигалось молчаливое темное страшное нечто.

      Шершавкин проснулся. По-настоящему проснулся. Шершавкин освободился от капюшона и несколько раз глубоко вздохнул. Он промокнул рукавом потный лоб. Пилот Уклонов увидел, что он ароснулся и крикнул.

      – На месте.

      Шершавкин увидел Медвежий Бор. 17 серых панельных пятиэтажек в пнктирном окружении отдельных частных домиков и административных паралелипипедов.

      – Где садится? – крикнул Уклонов, оглядыввя местность.

      – Где хочешь.

      Уклонов высмотрел вроде бы ровную площадку и умело посадил самолет. Шершавкин выбрался из самолета и курил, отгоняя сигаретнцм дымом последний бечтолковый сон.

      – Далековато. – сказал Уклонов.

      – Что.

      – До города говорю