Темная сторона. Воздаяние. Тарас Сергеевич Асачёв

ты погиб в морской битве, а тело твое в береговом склепе в недельном переходе от Черной гавани. Я хотел сходить к тебе, отпустить твою душу, но кто бы меня туда впустил….

      – Не печалься. И… почему мой сын так на тебя поглядывает? – Рон несмело улыбнулся, но ответить не успел, так как калитка территории бани открылась, и к нам вышел Густав.

      – Я тут печень взял печённую. Пива от мастера Зазга и рыбу вяленную. – сообщил он нам.

      – Спасибо, парень. – сказал Рон и я от этой фразы немного присел сознанием. «Парень»?!! – Занеси в баню.

      – Мне кажется, ты от меня что-то скрываешь… – с прищуром спросил я у монаха.

      – О! Ты будешь в шоке. – захохотал Рон и встав отломил тонкую ветку от чахлого дерева. – Только не мешай….

      – Дядя Рон! За что?!! – двадцатилетний парень носился по дворику перед баней и старался увернуться от преследующего его грязного монаха, а тот только успевал отвешивать ему хлесткие удары прутом по заду. Причем делал он это на удивление сноровисто, словно годами тренировался.

      – Это тебе за то, что бросил меня! – шлеп, шлеп, шлеп. – Ты куда?!!! Это тебе за твое поведение!!! А это за то, что отца разочаровал! Демоны тебя подери! Розги жалеть, только дитя портить! – Рон в крайний раз всёк веткой по Густаву и повернулся ко мне, пока я падал с лавки от смеха. – А ты, проклятый брат, иди баню готовь, чтобы как в первый раз – адово пекло!

      Я сидел, и вяло ковырялся в вяленой рыбке и слушал дикие вопли Густава и удары мокрого березового веника из парилки. Рон воспитывал моего сына со всей своей широкой душой, и это правильно, не могу же я его бить два дня подряд. Парилка открылась, и из нее показался Рон с простыней через тело и веником наизготовку. Тело его было красным и мокрым, а вид умиротворённым.

      – Пива? – спросил я у монаха и пододвинул кружку на его половину стола.

      – Споить меня хочешь? – прищурился Рон и потряс передо мной мокрым веником.

      – Прости враг любезный, не подумал. Печени с пивом?

      – Вот, это нормально. А то я думал, что ты совсем уже на той стороне зла. – сказал Рон и сел у тарелки с кружкой.

      – Не. Я пока на этой стороне зла. – хохотнул я. – Как там Густав? Жив еще? А то его не видно.

      – Не знаю, он, как замолчал, я остановился, хватит с него. Вообще кого вы родили? Не темный, а барышня кисельная. Я до десяти лет воспитывал нормального мальчишку, а тут расслабился немного и вот…. Это все твоя темная кровь!

      – Я все слышу. – раздался слабый голос из парилки, а мы залились смехом.

      Жизнь наладилась после обеда, подраться успел, друга спасти, в баньке попариться. Рон натянул черную рясу, хотя откуда Густав ее приволок, так и осталось загадкой. Отмытые и свежие мы вышли в город и при поддержке дневного караула пошли в сторону главных ворот. Сынок странным образом изменился, стал тихим, спокойным, я прямо нарадоваться не мог. Рон же трещал как базарная сплетница и рассказывал о том, что я успел пропустить, но по большей части все это было пустой болтовней. Например,