Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

щадил ни детей, ни стариков, отбирая у них всё, что было. Для острастки он стрелял в потолок или даже поверх голов трясущихся от страха людей, а их самих потом силой выталкивал на улицу и запирал дом. «Воспитание» запугиванием возымело действие.

      К началу 1930 года ему удалось загнать в колхоз около восьмидесяти процентов крестьян. Кривошеев справился бы и на все сто процентов, если бы его бесчинства не остановило руководство ОГПУ после выхода очередной статьи Сталина «Головокружение от успехов».

      Вождь страны советов осуждал принудительную запись в колхоз, называя её политикой унтера Пришибеева.

      Кривошеев, получив нагоняй от начальства, несколько раз перечитал эту статью, долго вертел её в руках, но заключать в рамку, аналогично предыдущей, не стал, положил в ящик стола. Не стал снимать со стены и прежнее высказывание Сталина о кулачестве. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что это просто хитрая уловка вождя, временное затишье перед генеральным наступлением на кулаков.

      Переждав пару месяцев, он продолжил карательные действия в отношении оставшихся единоличников.

      «Коллективизацию никто не отменял, – спокойно размышлял тогда Кривошеев. – Значит, все мои действия будут оправданными. В статье Сталина не прописаны дальнейшие действия ответственных лиц. Подумаешь, попугал особо твердолобых! Ведь делал я это в интересах революции! Известное дело: лес рубят – щепки летят. Так было и будет всегда, если проводится массовое мероприятие по уничтожению классового врага».

      И он зверствовал ещё полтора года, действуя с каждым разом всё больнее и более изощрённо. В начале лета 1931 года в Беловодском районе не осталось ни одного единоличника. Все они были высланы на Урал. Однако, при выселении кулаков произошло одно странное обстоятельство: большая часть имущества и скота затерялось где-то по пути в колхоз. Попросту говоря – разворовано. Найти злоумышленников не удалось. Чтобы не выметать сор из избы, Кривошеева отправили на службу в Соловецкий лагерь. Там приветствовались такие сотрудники ОГПУ, как он.

      … Надышавшись свежим воздухом, насыщенным холодной влагой, Кривошеев почувствовал некоторое облегчение. Прыгающие перед глазами чёрные мушки исчезли, в голове просветлело. Он вернулся за стол, придвинул к себе тонкие папки с делами арестованных за неделю, отыскал нужную под № 4419/4, раскрыл.

      «Стешко Марк Сидорович, 1893 года рождения, уроженец села Шулимовка, Беловодского района, Луганской области, Украинской ССР», – в который раз читал Кривошеев первую страницу дела.

      Далее следовала подробная биографическая информация на арестованного, начиная с года поступления в гимназию и заканчивая постановлением об аресте от 13 октября 1937 года. Здесь же было подшито и письмо-донос на Марка Стешко от начальника Чусовской углебиржи.

      Всё это Кривошеев прочитал ещё до ареста Стешко, но сейчас ему захотелось почему-то пересмотреть дело заново, почитать более внимательно, как будто после тщательного прочтения, среди