Баба Яга и ее внучки Ягобабочки (сборник). Лев Кузьмин

Манюшка. – Занырните вы на самую глубину! Поищите братца!

      А пескарикам хоть бы что, играют себе, меж камешков в светлой воде вьются, будто не слышат.

      Тогда Манюшка всей речке кричит, просит её, уговаривает:

      – Расплеснись, речка, на две стороны! Верни мне Егорку! Я тебе за него что хочешь отдам!

      Но и речка молчит. Бежит она, меж ракитовых кустов струится и даже в ответ не плеснёт уж волной.

      И не знает Манюшка, что делать теперь. Села на песок, слёзы платком утирает, кается:

      – Плохо я за братиком смотрела, ухаживала плохо. Даже Пудом Иванычем обзывала… Вернись он теперь – я бы его и с рук не спустила, как бы мне ни было тяжелёхонько… Да поздно теперь каяться. Видно, придётся мне и самой в речку нырять.

      И только она так сказала, только поднялась, чтобы в речку зайти, а сверху, с ракиты, вдруг голос раздаётся:

      – Не выдумывай, не выдумывай! Не́ к чему… Не утонул твой Егорка. Говори скорей, что за него дашь. Что речке за него обещала?

      И спрыгнула на песок перед Манюшкой Сорока-Белобока – длинный хвост, хитрые глаза.

      – Что дашь? Что дашь? Говори быстрей!

      – Да всё отдам! Всё! – обрадовалась Манюшка. – Если хочешь, в няньки к твоим сорочатам пойду!

      – Нянька нам не нужна, – стрекочет Сорока, – мои ребятки давно по лесу разлетелись. Подари мне лучше платок. Я стара становлюсь, мне солнцем голову напекает.

      – Бери! – торопится Манюшка. – Бери да сказывай про Егорку. Где он?

      – А вон там… – показывает крылом Сорока. – Плывёт вниз по речке, как на кораблике, в своей деревянной тележке. Если не догонишь, в море унесёт.

      Охнула Манюшка, помчалась по берегу. Сорока платок на голову повязала, впереди Манюшки летит, путь указывает.

      Да только Сороке по воздуху – легко, а Манюшке по земле – плохо. На пути буераки, шиповник, крапива.

      Изожглась она вся, искололась на бегу, а быстрой речки ей всё равно не перегнать.

      И опять заплакала было Манюшка, да тут на пути жаркий малинник, из малинника Медведица вылезает. Большая, косматая, вся пасть измазана ягодами.

      Манюшка и перепугаться не успела – Сорока сразу к Медведице:

      – Выручи, выручи! Помоги речку обогнать. Манюшка тебя чем-нибудь отдарит.

      – Чем? – проворчала Медведица. – Я у неё ничего не вижу.

      – А передничек? – говорит Манюшка. – Хочешь, передник свой подарю?

      Взяла Медведица передник, не спеша примерила, говорит:

      – Мал!

      А потом подумала, подумала, за ухом почесала, опять подумала да и согласилась:

      – Ладно. Сойдёт. Я его дочке Мала́шке отнесу, ей передничек придётся впору. Садись, Манюшка, верхом, поскакали обгонять речку.

      Села Манюшка на Медведицу, ухватилась за нечёсаный загривок, и понеслись они вдоль берега по кустам, по чащобам, по буеракам так быстро, что Сорока погналась, погналась было за ними да и опустилась на ёлку, протрещала вслед:

      – Дальше одни скачите! Мне невмочь.

      Косолапая Медведица ломится через лес, Манюшка пригибается, чтобы её сучками не сшибло, всё поглядывает