Осколки памяти. Рассказы. Валерий Киселев

в сорок первом. А то мы тогда не то, что не видели. А и не слышали, что есть такие танки Т-34, – оглянулся дядя Вася, – А то, бывало, идет батальон, а в нем полсотни людишек всего, еле ноги переставляем, и спать хотелось – всегда…

      Да, батальон их сегодня выглядел внушительно – четыреста человек идут, только каски покачиваются. Все вооружение по новому штату, сила, и растянулись – последних не видать.

      – Прибавить шагу, второй взвод! – услышал Сережа, и заметил справа вдоль строя их комбата, капитана Тарусина. Шел он легко, и походка у него была какая-то пружинящая, словно засиделся человек и вышел размяться.

      На самом деле капитан Тарусин и не спал этой ночью, впрочем, как и все последние, а просто по старой пехотной закалке, кадровый все же, да и за пять армейских лет пар семь сапог, посчитай, износил, расходившись, шел все легче и быстрее. Весь последний день и ночь он был на рекогносцировке в части, которую его батальону предстояло сменить, а когда вернулся – еле держался на ногах, так набегался за день – сразу лег спасть в блиндаж, завернувшись в шинель и не снимая сапог. Только разоспался – будит посыльный: приказ от командира полка. Посыльный долго его тряс за плечо, как раз, наверное, в это время ему и снились близкие разрывы тяжелых фугасов. Очнувшись, приказ он вроде бы прочитал, расписался и снова уснул. На рассвете его опять стали трясти – зам. командира полка по строевой и начальник артиллерии, спросили: «Готов батальон к выступлению?» – «К выступлению?» – с тревогой подумал Тарусин. Содержание приказа он просто заспал, и такого с ним давно не бывало. Смутно вспомнил только, что в начале приказа давались сведения о противнике.

      Зам. командира полка отдал приказ построить батальон и поставил задачу на движение в район прорыва немецкой обороны. От всего этого у Тарусина осталось ощущение, что он упустил что-то очень важное, но батальон – шел, куда надо, а по ходу движения у него и голова помаленьку заработала, и настроение поднялось.

      Поле и обочина проселочной дороги пестрели цветами, воздух был наполнен чересчур мирной, ласкающей истомой, а вдали видны и слышны были частые разрывы снарядов – они неотвратимо приближались к полю боя, и в голове у капитана Тарусина все больше свербила мысль, что сегодня произойдет что-то предельно страшное. «Так ли я все делаю? – спрашивал он себя, – Не пора ли останавливать батальон и разворачиваться к бою?»

      На марше связи со штабом полка у него не было, и поэтому чувствовал себя Тарусин забытым начальством.

      Батальоном он командовал пятый месяц, воевал второй год, обычно чувствовал себя уверенно, знал, что ему делать, а тут – что-то всё не так пошло с самого утра.

      – Батальон! Сто-ой! Привал! – подал он команду, и связному: – Командиров рот ко мне!

      По колонне понеслись дублирующие команды и через несколько секунд строй батальона рассыпался – сотни людей одновременно повались на обочины.

      Сережа Кисляков,