Как я была Мэрилин Монро. Роман. Глеб Карпинский

отдышавшись, прямо в коридоре.

      – Спаслась.

      – Эх, скукотища! – заметно расстроилась подруга.

      Синяки и царапины быстро проходили. Я по-прежнему сидела на подоконнике, обнимая колени, и смотрела с тоскою в окно. Теперь мой родной город казался мне враждебным и злым. Люди, которые были близки мне, словно отвернулись по мановению колдовской палочки. Как назло, отец снова запил, а мама работала с утра до ночи без выходных, чтобы свести концы с концами, ей было не до меня.

      Господи, как мне тогда хотелось перемен, уехать отсюда прочь, начать жизнь с чистого листа! И перемены я начала с самой себя, решительно и бесповоротно, купив перекись водорода. Для пущего эффекта я постриглась под каре, придала выцветшим волосам платиновый оттенок с помощью школьной копирки и накрутила мамины бигуди.

      – Шик! – поднесла мне зеркало подруга.

      Я посмотрела на себя и приятно удивилась.

      – То, что надо!

      Вместо черной вороны с потухшим, депрессивным взором на меня смотрела яркая, самодовольная, блистательная блондинка. Я сразу почувствовала в себе уверенность. Что-то встрепенулось в моей душе. Музыка далекого блюза донеслась мне из последнего сна.

      – Вика, тащи шляпу отца из коридора!

      Подруга посмотрела на меня, как на свихнувшуюся. Через минуту я уже примеряла на себя шляпу, поворачиваясь то в профиль, то в анфас, приподнимая ее за края двумя пальцами, и радостно улыбаясь.

      – Ну, как? – крутанулась я на одном мыске.

      – А чо? Ни чо! – одобрительно лопнула жвачный пузырь Вика. – На кого-то похожа… Только не помню.

      И мне вдруг пришло озарение.

      Я вдруг бросилась к книге, которую дала мне почитать в напутствие Тонька, открыла ее на нужной странице.

      – Смотри! – показала я пальцем на черно-белую фотографию знаменитой голливудской актрисы.

      На ней была запечатлена красивая молодая женщина. Ее слегка уставший взгляд больших выразительных глаз был направлен вглубь нашего пространства, но не на ничтожного зрителя. Будто позади нас было нечто необыкновенно волнующее, мудрое и величественное. Платиновые, вьющиеся волосы были уложены, но в то же время угадывалась в них та нежная, первозданная стихия, которая проявляется в необузданной женщине после хорошего секса и улавливается лишь художниками высокой масти. Чувственный, влажный рот был слегка открыт для страстного поцелуя. Родинка у его левого края подчеркивала утонченность и ранимость натуры. Элегантные тонкие кисти рук были приподняты к лицу и едва касались жемчуга бус, тень от которых ложилась печалью на белоснежную шею актрисы. Богемные серьги, подарок состоятельного мужчины, возможно, президента Америки, сверкали бриллиантами, отягощали ее купленную, но еще несломленную душу кротким дыханием надежды…

      Вика с удивлением воскликнула.

      – Офигеть! Как ты на нее похожа!

      Я