Преступление в Гранд-опера. Том первый. Веер из Йеддо. Игорь Кабаретье

не правда ли? Вы прекрасно знаете, что она сделала.

      – Я не понимаю, о чём вы говорите. Вы, кажется, обвиняете мою бедную сестру в каком-то позорном поступке. Недостаёт ещё, чтобы вы и меня обвинили в том, что я являюсь её сообщницей.

      – Я вас ни в чём не обвиняю. Но я не для того возвратился домой, чтобы беседовать с вами. Я вернулся, чтобы наказать…! И жду, что вы меня оставите наедине с моей женой. Идите-ка вы прочь отсюда!

      – Дьявол! – подумал Дарки, – дело начинает принимать скверный оборот. Полагаю, что мне придётся вспороть живот этому морскому волку.

      – Я не уйду, – мягко сказала мадемуазель Меркантур. – Вы раздражены, Жак. Матильда без труда оправдается, потрудитесь только расспрашивать её спокойно, и ясно указать на то, в чём вы её обвиняете. А сейчас вы явно не адвокат сам себе, и гнев может подтолкнуть вас к насилию. Я не имею права оставлять в такой момент мою сестру. И не утверждайте, что я не имею права встать между ней и вами. Во всём мире у меня есть только она, а у неё нет никого, кроме меня, потому что мы сироты, и некому нас защитить, кроме нас самих. Тот, кто её оскорбляет, оскорбляет и меня, тот, кто ей угрожает, угрожает мне, и я вам клянусь, Жак, что если вы хотите занести руку на Матильду, вначале вам придётся убить меня.

      Эта речь, из которой моряк, внимательно слушавший Берту, не пропустил ни одного слова, не раз заставляла вздрагивать Дарки, едва сдерживавшегося от желания выйти на сцену, если бы только он только услышал условные слова: «Ко мне!»

      Но красноречие, идущее от сердца, магически воздействует даже на бешеных ревнивцев, и капитан поменял тон.

      – Хорошо! – сказал он, – останьтесь. В конце концов, вы смелая девушка, и Богу бы понравилось, если бы ваша сестра походила на вас. Но я вам клянусь, что ваше присутствие не помещает мне совершить справедливость… В этом случае, теперь уже над вами обеими, – добавил Крозон.

      Дарки услышал приглушенный стон. Это был единственный ответ несчастной Матильды на эту угрозу. Гастон этого не видел, но в его воображении женщина ему виделась сидящей в кресле, ослабевшая, удручённая услышанным, уничтоженная словами мужа.

      – Говорите! Ну, говорите же! – кричал муж. – Попытайтесь, по крайней мере, доказать, что вы невиновны. Вы прекрасно знаете, в чём вас обвиняют. Я имел дурость написать вам об этом и сейчас жалею, что предупредил вас. Если бы я вернулся неожиданно и набрался бы терпения проследить за вами, то уверен, что смог бы легко уличить вас в неверности. Но я не обучен скрытности! Когда я люблю… или ненавижу, я не скрываю ни моей любви, ни моей ненависти… а я вас любил… Ах! Каким я был глупцом!

      Дарки заметил, что голос моряка стал взволнованным, и он понадеялся, что буря закончится дождём слез. Но, почти тотчас же, капитан добавил этим своим ужасным хриплым, просмолённым северным ветрами голосом:

      – Отвечайте! Верно ли, что год тому назад вас видели в театральной ложе с мужчиной?

      – Нет,