Тени Богов. Искупление. Сергей Малицкий

не порождения бездны, – пожал плечами Хода. – Они разные. Значит, они люди.

      – Я бы не зарекался, – проговорил Флит. – Что мы знаем о порождениях бездны? Говорят, даже жнецы разные. И с разным оружием. А они-то уж точно не люди.

      – Хватит уже этой ученой болтовни! – взмолился Кригер.

      – Папа! – окликнула Торна Гледа.

      Фиск уже дошел до менгира, замер в нерешительности, потом отнял ладонь от загривка и положил обе руки на темную грань. В тот же миг знак на камне вспыхнул пламенем, и огненная удавка захлестнула горло Фиска. Он взвыл, завизжал, упал, забился в судорогах и через мгновение затих.

      – «Придет от священных камней жнец», – повторил слова Стайна Торн.

      Яму пришлось углубить, но они положили туда всех. И пятерых дозорных, и храмовника. Торн хотел развернуть тело Лики, но Гледа не дала. Обняла тяжелый сверток и мотала головой, пока Торн не отошел в сторону и не сел на камень, спрятав лицо в изгиб руки. Только тогда на тела стала падать земля.

      – Великая честь быть погребенным у священного камня, – проговорил, вытирая пот со лба, Вай.

      – Некоторые считают священные камни проклятием Терминума, – вздохнул Флит.

      – Наказанием, – не согласился Вай. – Наказанием в назидание. Но как неразделимо зло и добро, так неразделимо благо и воздаяние. Исцеление – это оборотная сторона священной мзды.

      – Мытарям бы тебя послушать, – пробурчал Кригер. – Они бы приободрились.

      – Не все согласны с таким утверждением, – сдвинул брови Флит.

      – Все несогласные – еретики, – уверенно сказал Вай.

      – То есть, все вандилы, все геллы, эйконцы, паллийцы, кимры, кто там еще – все еретики? – спросил Брет. – И их всех следует казнить, побить камнями, утопить, зарубить? Или сжечь? Как нынче принято?

      – Я странствующий монах, – растерялся Вай. – Я не инквизитор. Инквизиции нет в нашем храме.

      – Вот это все – хуже инквизиции, – кивнул на могилу Брет.

      – Папа, – Гледа повернула заплаканное лицо к как будто окаменевшему Торну, коснулась его руки.

      Торн поднял голову. Через окровавленную переправу шел, пошатываясь, Рамлин.

      – Как дела, Рамлин? – спросил у него Торн.

      – Я… – молодой стражник словно заикался. – Я в-взял порошки, м-мази, к-камни, травы. Еще кое-что. П-пригодится.

      – А что твоя бабка?

      – Ее нет, – проглотил слезы Рамлин. – Никого нет. Все убиты. Все в крови. Но тел тоже нет. Кажется, их волокли к реке и сбрасывали в воду. Большой отряд… Он ушел по тайной тропе… И там на дороге. Кровавое месиво… Это люди из соседней деревни. Наших убили так же?

      Рамлин обмяк, опустился на камень словно мешок, на котором распустилась завязь.

      – Что происходит? – простонал он. – Что это?

      – Жатва, – пробормотал Флит. – Третья жатва…

      Глава четвертая. Перевал

      «Дошедший до края падает с него.

      Недошедший – падает там, куда дошел.

      Где упал – там и край».

      Пророк Ананаэл

      Каменный