Ведьмачка. Марина Хробот

Нина только плакала и жаловалась маме. Отца, надёжного заступника, давно не было, и мама пошла «поговорить» с коробкой конфет к директрисе школы. Но та, молоденькая и самоуверенная, больше была заинтересована в учениках, среди родителей которых числились: участковый, заведующая магазином и фермер, ежесубботне доставляющий на дом три литра молока.

      Нравоучительным тоном директриса, объяснила Анне, насколько важно не вмешиваться во взаимоотношения сверстников.

      – Пусть разбираются сами! – стучала она шариковой ручкой по желтому, ещё советскому лакированному столу. – Анна, если ты будешь защищать дочку в этом возрасте – никогда она не станет полноценной личностью!

      – Не защищать одиннадцатилетнего ребёнка? – Встав так резко, что стул на железных ножках опрокинулся, Анна прихватила с пола пакет с продуктами и, входя из кабинетика сельской школы, обернулась: – Ты чего боишься в жизни? Нищеты, одиночества или травмы?

      Секунд пять подумав, директриса тоже встала из-за стола.

      – Ты мне угрожаешь? Ты, – директриса чуть не сплюнула в сторону, показывая презрение. – Заведующая деревенской почтой, размером с почтовую открытку? Чего я боюсь? Да ничего кроме, как состариться в одиночестве, как ты!

      – Я ещё не старая, – крикнула Анна, прежде, чем захлопнула за собой кабинетную дверь.

      В тот же день Анна, прихватив зарёванную, с синяком под глазом и обстриженными местами волосами Ниночку, пришла к свекрови в деревню Бабино за помощью.

      За травяным чаем с принесёнными кексами и вареньем, бабуля внимательно слушала невестку и гладила по голове внучку, отчего у Нины разболелась голова.

      – Лады, Аня. Веди Нинку домой, укладывай спать, а я сейчас позвоню участковому Гришке… и остальным.

      Провожая на крыльцо Анну и Нину, она неожиданно дала болезненный подзатыльник внучке.

      – Не бойся никого, кроме дураков и бейся до последнего, иначе я перестану тебя любить.

      Это было в пятницу, после уроков.

      А рано утром в понедельник, директриса стучалась в окно дома Анны.

      – Анна! Анна! Извините, не знаю вашего отчества! Анна, выйдите, пожалуйста!

      Зевая и поправляя плащ на ночнушке, Анна вышла на крыльцо. Директриса стояла в платье с длинными рукавами и с платком на голове, завязанном по-деревенски.

      – Анна, пусть ваша девочка приходит в школу и не боится. Я провела воспитательную работу с детьми и её больше не будут обижать.

      – Понятно, – снова зевнула Анна. – Это с тобой провели воспитательную работу. А чего лицо прячешь? Сыпь у тебя или пятна?

      – Пятна, – призналась директриса. – По лицу, по рукам и по груди. Не знаю, чем мазать.

      – Свекровкина работа. Ничем не мажь, само пройдёт, я тебя простила.

      Анна ушла в дом, а директриса побрела в школу. Новенькая в Кашникове, она до пятницы не знала, кто такая бабушка Нины, Полина Анатольевна. А её считали ведьмачкой. Пятна прошли через день.

      Сын участкового, Серёжка, просил прощение за подножки, которые ставил Ниночке.