Хроники реального мира. Хранитель. Эрих Иероним фон Корр

его страсть, а удочки могли бы быть и на берегу.

      Моторка же была уже почти рядом, и её пассажиры стали видны абсолютно чётко и без всякого напряжения зрения.

      В катере были двое мужчин, один из которых стоял у руля, второй же, стоя, рассматривал меня в большой морской бинокль. И веяло от них чем-то для меня непонятным – они слишком далеко от меня находились, чтобы я мог их почувствовать по-настоящему, но даже то, что я мог уловить, было чем-то странным.

      Это не было угрозой, нет, но их любопытство было необычным. За годы и годы своих странствий я научился чувствовать такие вещи безошибочно.

      Лодка сбавила ход, медленно делая полукруг вокруг гранитной скалы, под которой жил водяной. Всё это время мужчина – тот, что до этого стоял с биноклем, что-то внимательно рассматривал в довольно большом ящике, что был прикреплён к левому борту лодки так, что ящик нависал над водой. Потом лодка, завершив полукруг вокруг скалы, опять взревела мощным мотором и легла на обратный курс, очень быстро удаляясь.

      Костер горел почти без дыма – если сверху костра постоянно подбрасывать мелкие сухие веточки, что я и делал, то можно добиться того, что дыма не будет почти совсем.

      Я всю свою жизнь безумно любил живой огонь. Это осталось у меня с тех времен, когда я так часто грелся у огромного камина в своём замке в детстве, столетия тому назад. И с тех пор ничто и никогда так не успокаивало мне душу, как вид живого огня.

      Время бежало абсолютно незаметно.

      – Интересно, удастся мне уговорить водяного подарить мне парочку сказочно прекрасных зелёных огневок? Покупать у друга как-то неудобно… Да и что можно предложить водяному?! Озеро заселить ему красной рыбой так, чтобы по их спинам можно было ходить? – подумал я.

      – Кто приезжал? – спросил вдруг сзади меня знакомый насмешливый голос.

      Я обернулся и слегка опешил: Передо мной стояла дама средних лет с простодушным круглым лицом в веснушках и с более чем лишними формами. В зелёном купальнике в белых ромашках, из которого все эти формы выпирали во все стороны.

      – Ори, ты?! – потрясённо спросил я.

      – А ты кого ждал, мыслитель? Мерлин Монро? Можно, конечно, и ей прикинуться, но зрители тогда точно долго бы нас не покинули. А так сидит парочка на берегу, чего ж тут необычного? Лодка для меня незнакомая, – уже серьёзно сказал водяной, – я всех, кто только в этой части озера появляется, знаю и помню. Эта тут впервые. Кто в ней сидел то?

      – Двое. Один с биноклем. Рассматривали меня и берег. Сделали полукруг вокруг твоей скалы и ушли обратно, – чётко доложил я, – а ещё на борту был какой-то прибор, похоже, для сканирования дна.

      – Утопить, что ль? – задумчиво спросил водяной, – на озере ведь и шквалы бывают неожиданные.

      И я не мог понять – шутил он, или нет.

      – С чего бы это у тебя такие мысли? – удивился я.

      – Да мне то до них дела нет, – водяной махнул рукой. – Я просто вижу, что тебе они очень не понравились. Почему-то.

      Я лишь удрученно