Отец. Алексей Петрович Морозов

бандой человек этак в десять, не больше. Рэкетирством, распространённым тогда, промышлял. Деньги вышибал из мелких предпринимателей …

      Людмила с удивлением протянула:

      – Да-а-а?..

      – Да… – со спокойной уверенностью ответил Пётр Иванович. – А я тогда держал у рынка, на людном месте, маленькую сапожную мастерскую. Сам всё делал: и туфли на заказ, и мелкий ремонт. И приходилось этому гаду ежемесячно дань платить, прямо как золотой орде… Теперь, к счастью, рэкетирство уже в прошлом и выглядит издалека каким-то даже смешным. А тогда нам не до смеху было… Я вот из-за этих кровососов даже вынужден был закрыть свою мастерскую: прибыли не стало совсем… А ведь прибыльная до того была!

      Людмила махнула рукой так, как обычно отмахиваются от назойливо летающего перед носом насекомого:

      – Ну всё равно, выходит, он мелкота вонючая…

      Пётр Иванович с сомнением покачал головой:

      – Ну как сказать… Конечно, теперь он не держит в страхе весь район. Сам стал мелким предпринимателем. Что-то подешевле покупает и подороже продаёт. Но дела у него, говорят, идут не очень. Так, прибыль есть, но чуть выше средней.

      Людмила с облегчением уточнила:

      – Значит, сейчас у него банды нет?

      – Давно уже нет! – уверенно ответил Пётр Иванович. – Но он до сих пор, говорят, ходит по ресторанам, буйствует там, и громогласно всем объявляет, что он предводитель местной мафии…

      Людмила засмеялась:

      – Цену себе набивает…

      – Да дурак он просто, – возразил Пётр Иванович. – Какая теперь цена у рэкетиров? Никакой. Позавчерашний день дикого капитализма. Теперь другие времена… Так что, ребята, успокойтесь. Из-за него не станут искать того, кто звезданул его по черепку.

      – Даже если окочурится?.. – Людмила была полна надежды на благополучный исход всей этой истории с Бубликом.

      – Конечно! – уверенно ответил Пётр Иванович. – На одного жулика меньше… Он же всех достал, и в первую очередь – полицию.

      Людмила с заметным удовлетворением засуетилась:

      – Ну так а чего же мы тут все так испереживались тогда, а?

      Пётр Иванович хмыкнул:

      – А я не знаю, чего. Было бы из-за чего… Так что, давайте-ка ложиться спать. Утро вечера мудренее. Хотя, я гляжу, утро-то уж совсем скоро посветит в окошко… Ну всё, ребята, спать, спать, и ни о чём плохом не думать.

      Игорь, сидевший последние несколько минут в тихой задумчивости, кажется, никого не слушая и погрузившись в собственные раздумья, встрепенулся:

      – Не думать? А как можно не думать?.. Я ведь человека убил, а ты, отец, предлагаешь мне не думать об этом! Не могу я так, отец! Вот ты можешь, а я не могу!

      Пётр Иванович немного помолчал, покачал головой:

      – Гм, значит, я могу, да?..

      – Выходит, можешь… – язвительно отозвался Игорь.

      Пётр Иванович внимательно посмотрел на Игоря:

      – А ты не можешь?..

      Игорь раздражённо вскричал:

      – А я не могу!

      Пётр Иванович решительно встал, начал медленно ходить по комнате:

      – Ну