Охота на обезьяну. Далия Трускиновская

кроссовки, укрывшись чуть ли не целым одеялом. Многие были в наушниках, а плейеры висели на поясах. Кругленькая девица сидела прямо в бассейне, прислонившись к дельфинам, и мирно читала.

      Молодежь ничем этаким Артема не поразила. Похожие картинки он наблюдал в разных городах. Но среди юных обормотов сидел странный горбатый старик, лысый, но с остатками поседевших курчавых волос, тоже стянутых в хвостик.

      Старик не то чтоб был центром компании, возможно, он просто случайно оказался в середине скамейки, но впечатление складывалось, будто вся эта неторопливая жизнь заверчена вокруг него. Может, потому, что сидел он совершенно неподвижно, инициативы не проявлял, а вот к нему время от времени обращались, и он вполне спокойно отвечал. Очевидно, старик был местной достопримечательностью.

      Одет он был в молодежном вкусе – старые джинсы и все прочее, разве что без сережек.

      Конюшенный панк сидел через две персоны от странного деда, держал в руке обойму магнитофонных кассет и что-то объяснял соседу, тыча пальцем в надписи на торцах. Артем разобрал одно слово – «дэтники». Кто это и что это – догадаться было невозможно, только, судя по восторгу панка, наверняка неудобоваримое. На пальце у Андрея был килограммовый перстень под серебро, с черепом, в который врубился топорик, и еще какими-то колючками.

      На основании перстня Гаврилов отказался выдавать панку крюк для расчистки копыт, потому что перстнем это можно было сделать куда как удобнее. О том, что крюк, как и многие другие лошадиные мелочи, потерян Бог весть когда Ирмой, Гаврилов, естественно, умолчал.

      Артем незаметно прошел вплотную к компании, потянул носом и поморщился.

      Ребята курили травку. У Андрея сигареты не было, да и в цирке никто его курящим не видел, но Артема одолело беспокойство. Он решил поговорить с балбесом, но как-то обстоятельства не складывались.

      И вот возникла обезьянья проблема.

      Антону Петровичу втемяшилось поставить древнюю репризу «Обезьяна». Идея возникла как бы назло Артему, чьи изящные репризы вызывали смех, но не хохот. А старый шпрех хотел, чтобы в цирке гремело. Тем более, что между номером жонглеров и канатоходцев получалась огромная пауза. Нужно было установить стояки, натянуть канат, пристегнуть растяжки, ну и так далее. Вот шпрех и раскопал в костюмерной побитый молью обезьяний костюм.

      Для репризы требовались сам Антон Петрович, Артем, еще двое и обезьяна.

      Шпрех завербовал старшего униформиста, который участвовал в этой репризе чуть ли не сорок лет назал. Третий участник, Сережа Львов, вечный многообещающий мальчик и энтузиаст, был уже взрослый дядя с лысиной, но только собирался удивить мир. Он, можно сказать, сам предложил шпреху свои услуги. Кой черт занес его в цирк, Артем понять не мог и не пытался.

      Сережу все принимали как факт, как аксиому, а режиссеры – и как тяжкий крест. А работал он иллюзию, причем относился к своему номеру крайне азартно.

      Кандидата на роль обезьяны не было. Опросили