Сегодня я буду сверху. Наталья Егорова

смотрю, а суп уже начинает закипать на плите.

      – Ни хрена не страйк, одна осталась! – гаркнули в ответ.

      – Два дебила эта сила! – крикнула им в ответ, поддерживая этих двух орлов.

      Нет, ну а чего? Им можно горланить, а мне нельзя что ли? Я вот тоже поорать люблю, а особенно если еще и причина есть в виде двух придурков играющих в боулинг над моей головой.

      Голоса в миг смокли. Похоже, соображают:

      – У тебя барабашка завелась? – спросил первый голос.

      – Да, снизу живет барабашка…, – ответил второй голос.

      – Симпатичная? – снова вопрос.

      – Задница норм, – засмеялся второй.

      Это что еще за номер? Я даже рот открыла от удивления. Это ж как жешь? Нормальные воспитанные молодые люди не позволяют себе таких вот речей. Тем более, что по всей видимости, у них тоже открыт балкон, значит они предполагают, что я всё слышу.

      – Хрен с ней, с барабашкой, давай, сбивай эту бутылку, – отозвался снова второй голос.

      А я, возмущенная такой непринужденной беседой, рванула на балкон, схватилась за перила, перегнулась через них, чтобы заглянуть на балкон выше этажом:

      – Охренели, придурки?! – крикнула им в ответ.

      – Оборзевшая барабашка! – захохотал первый голос.

      Слышу, как снова звякнула бутылка, потом следом ещё брякнуло что-то, чую, летит что-то к краю балкона, а он у них тоже не застеклен, как и у меня:

      – Лови их! – крик сверху.

      Со страху отпрыгнула на полметра и вижу, как летит….кроссовок. Серьезно???? Мать твою, кроссовок… белоснежный с синим. Предел мечтаний. Всем цветы забрасывают на балкон, а мне кроссовок.

      Сначала один, зацепившись шнурком за железные прутья в перегородке, летит по амплитуде прямо на меня. Мозг рисует красочную картину, которая превращается в реальность через долю секунды. Кроссовок бьет меня четко в лоб:

      – Бл*ть! – выдаю громко, потирая лоб и отбрыкиваясь руками от летающей обувинки.

      Распахиваю глаза, следом летит второй и снова четко в лобешник. Клянусь, я услышала глухой стук в своей черепушке:

      – Уроды! – взвизгиваю я.

      Хватаю оба кроссовка и дергаю на себя, но эти проклятые штуковины сорок третьего размера не хотят отцепляться от перегородки, зацепившись за неё шнурками намертво.

      Раз дернула, не вышло, второй раз, не вышло. Психанула и третий раз дернула так, что порвала шнурки в лохмотья.

      – Эй, верни кроссовки, – слышу сверху.

      – В тапках походишь, – рявкаю, удаляясь в комнату с кроссами в руках.

      Закинула их в прихожую к остальной обуви.

      – Эй, барабашка, – позвал сверху сосед, – Ну верни кроссовки, пожааааалуйста, – наигранным, умоляющим голосом протянул он, хихикнув в конце.

      – Ах, Дюдюка! Ух Дюдюка!

      Бяка, привередина!

      Исключительная злюка,

      Ябеда и вредина!!!

      Ах, Дюдюка! Ух Дюдюка!

      Громко спела песенку из детского мультика и в конце добавила:

      – Хрен