Медвежья воля. Сказки. Михаил Максимов

из рук нож, а потом повалить лицом вниз на землю.

      Андрей хотел скрутить ему руки за спиной, но неожиданно перед его глазами вспыхнул яркий свет. Андрей отскочил в сторону. Потом посыпались искры, стало темно от дыма. Когда дым рассеялся, Думвая уже не было. И все же в сумерках уходящего дня, Андрей успел увидеть улетающего, огромного коршуна.

      Осенью за городом молодожены провожали журавлей в дальнюю дорогу. Андрей обнял своих воспитанников и шептал им слова напутствия в этот непростой полет. Потом и остальные птицы окружили Андрея с Дарьей. Каждая старалась дотронуться своей красивой головкой до лица молодых людей. Дарья не выдержала и расплакалась. А птицы стали поочередно подниматься в небо. Вот они сделали небольшой круг над лугом, где стояли Андрей с Дарьей и полетели в сторону леса. Услышав их прощальный крик, не сдержал слезу и Андрей. Птицы скрылись из виду, а они все стояли и смотрели им в след.

      – Счастливого вам полета, дорогие наши птицы!

      – Мы вас очень ждем весной в наших краях!

      Картина и гвоздь

      Это была прекрасная картина. И хотя нарисовал ее не ахти, какой знаменитый художник, оценивалась она неплохо. Изображена на ней была река, туман над водой и двое рыбаков с удочками. Особенно красивы были берега. Густая трава, извилистая дорожка и свисающие до воды кусты плакучих ив, так и манили, особенно в зимние холода, снова в теплое лето. Глядя на двух рыбаков, рука так и чесалась, чтобы взять удочку, забыть все на свете и устроиться возле кустиков на бережку, чтобы вытащить вот такого жирнющего окуня. Мало того, у смотрящего на картину, даже не знатока живописи, возникало ощущение, что у одного из рыбаков поплавок слегка дернулся. Это сразу оживило всю картину. Казалось, что по воде расплылись легкие круги, хотя их абсолютно не было видно в тумане, удилище слегка дрогнуло, а рыбак весь напрягся, готовый в любую секунду вытащить улов.

      Приходили гости, смотрели и восхищались картиной, доставляя удовольствие хозяевам. Гордилась собой и картина.

      – Ах, как я хороша! – говорила она всем вещам в комнате, – все так и любуются только мной.

      Ей никто не возражал, потому что кругом были обычные вещи, которыми просто пользуются, а не любуются. Но однажды картину сняли, чтобы протереть от пыли. И все увидели вбитый в стену обычный гвоздь.

      – Картина хороша, – съязвил стол, – но вы посмотрите, на чем она висит?

      – Действительно, – вторила скатерть, – не нашли ничего более подходящего, чем этот совсем некрасивый и уродливый гвоздище.

      – Посмотрите, – тараторили стулья, – нас и то скрепили блестящими шурупами и склеили настоящим столярным клеем. А тут такой несимпатичный гвоздь.

      Картине стало стыдно, что она висит на обычном гвозде. Она, наверное, покраснела бы от обиды, но это могло испортить ее вид, поэтому она просто молчала.

      Пыль протерли, картину снова повесили на место. Но после этого стоило ей начать хвалить себя, как все вещи начинали