Сверхдержава. Андрей Плеханов

ты русским патриотом заделался? – Краев удивленно наклонил голову. – Стал блюстителем национальной чистоты-с? Едим только блины с икрой, запиваем только самогоном? А как же быть с шустовским коньячком – самым что ни на есть нашенским, россейским? Из граненого стаканчика, с лимончиком, под осетринку, а?

      – Шустовского я бы выпил, – не моргнув глазом, ответил Жуков. – Только нет его больше, большевики весь выпили. А ты что, только «Хеннеси» теперь употребляешь? Водку не признаешь более?

      – Признаю, – как-то быстро ответил Николай, видимо, устыдившись своего косполитизма. – Хорошей водочки почему бы не выпить?

      – То-то же… – Жуков устремил неправдоподобно ласковый взгляд на Эдуарда. – А тебе чего? Тоже, небось, какие-нибудь забугорные напитки уважаешь?

      – Знаешь… – замялся Эдик. – Мне бы это… чаю простого. Мне работать еще сегодня.

      – Работать? Молодец. Уважаю, хотя и не понимаю. Веселая компания у меня тут собралась. Один на здоровье жалуется, другой на работу рвется… И над чем же ты в настоящее время работаешь?

      – Ну… Это сложно объяснить. – Ступин неопределенно помахал в воздухе большой рукой. – Я же говорил тебе… Технологии всякие, прикладная генетика… Чего там говорить? Это для специалистов дело.

      – А ты расскажи. Интересно, все-таки. – Тон Жукова становился все более жестким. – Интересно, на чем люди такие хорошие деньги делают?

      – Какие деньги? – легкий румянец Эдика превратился в пятнистый пожар. – Так себе, на жизнь хватает. Ты что, Илья, тоже в мой карман заглянуть хочешь?

      – Что значит «тоже»?

      – Да все вокруг только и считают мои деньги. Я что, на богатого похож? – Эдик поднял руки, продемонстрировал потертые локти пиджака, лет пять назад бывшего относительно модным, а ныне изрядно потасканного. – Похож, да?

      – Похож, – уверенно заявил Давила. – В жизни не видел человека, настолько похожего на подпольного миллионера!

      – Я, между прочим, работаю, – Улыбка Эдика медленно превращалась в напряженный оскал – так улыбается дворовый пес, загнанный палкой в угол. – Работаю, заметь, а не ворую! Наш «Интерфаг», конечно, давно уже в коме. Что ж поделать, время сейчас такое – государство денег ни черта не дает. И поэтому я работаю сам по себе. Я же говорил тебе… Это сложно объяснить… Что я, виноват, что никто из этих тупиц не может изобрести ничего путного? Ты же знаешь…

      – Все я знаю, мать твою! – взорвался Давила. – Знаю, что ты сидишь за десятью замками в своей личной лаборатории и отстегиваешь бабки директору своего НИИ, чтобы тебя никто не трогал! Знаю, что у тебя там куча самых крутых компьютеров, ввоз которых в Россию запрещен Соединенными Штатами по стратегическим причинам. Даже знаю, через какую страну ты эти компьютеры протащил, переплатив за каждый почти вдвое. А еще я в курсе, что кроме этих компьютеров стоит у тебя кое-какая аппаратура – не такая уж уникальная, смею заметить. Только вот не могу понять, милый мой Эдик, что эта аппаратура у тебя делает? Потому что предназначена она не для какой-нибудь