Эмма и Синий джинн. Корнелия Функе

пожелать…

      – Ты слишком великодушна, о повелительница! – вздыхая, сказал джинн и с печальной улыбкой вернул Эмме платок. – Я буду исполнять твои приказания вечно и три тысячи дней сверх того. – С этими словами он поднял бутылку и хорошенько её встряхнул. Из горлышка выпало что-то, похожее на маленькую мятую тряпицу. Но стоило джинну на неё дунуть, как этот клочок ткани развернулся, будто великолепный цветочный бутон, – и вдруг на песке у синих ног Карима простёрся ковёр. Довольно потёртый, но очень, очень красивый.

      Джинн зябко отряхнул с ног холодный сырой песок и с тяжким вздохом уселся на ковре.

      – Прощай, о повелительница! – прошептал он. – Я улетаю на родину! Я должен освободить моего халифа и весь славный Баракаш от Жёлтого джинна. Но, слово Карима, как только кольцо вновь украсит мой несчастный нос, я вернусь, о повелительница! А до тех пор ты наверняка придумаешь, чего бы такого себе пожелать! – Карим хлопнул в ладоши, ковёр поднялся в воздух и поплыл в сторону моря.

      Эмма стояла на берегу, смотрела вслед улетающему джинну и не понимала, почему ей так грустно. Ветер растрепал ей волосы, бросил их на глаза… Фигура Карима растворилась в темноте.

      – Хоть бы он и правда вернулся, верно, Тристан? – прошептала Эмма. – Это не из-за трёх желаний, нет-нет. Хотя я наверняка вспомню или придумаю, чего бы мне хотелось. Просто было бы интересно побольше узнать об этом Жёлтом джинне.

      Тут Тристан довольно сильно ткнулся мордой в колени Эммы. Смотрел на неё, будто чего-то ждал.

      – Ну конечно! Как же я сама не додумалась! – воскликнула Эмма. – Карим! Карим! Постой! Тристан говорит, мы летим с тобой!

      Ночной мрак уже почти поглотил синюю фигуру Карима, и Эмма подумала, джинн её не услышал. Но спустя миг она увидела, что ковёр возвращается, летит с моря к берегу.

      – Ялла! – крикнул джинн и стал дёргать туда-сюда бахрому ковра. Приземлился он так резко, что кубарем покатился по песку. – Прошу меня извинить, – сказал он, пыхтя. – Я немножко разучился управлять ковром. – Карим поднялся на ноги. – Верно ли я расслышал? Вы хотите полететь вместе со мной? Это… гм… великая честь для меня… Э-э… но… – Карим смущённо кашлянул. – Ты ещё очень молода, повелительница, – зашептал он чуть слышно, – а пёс твой не больше пищухи. Разве может он тягаться с Властелином зла? У твоего пёсика или сердце льва, или слабоватый разум.

      – Ну, разум у него в полном порядке, – обиженно возразила Эмма. – И не сомневайся, мы с ним кое-что в жизни повидали. У меня же четверо братьев, а Тристану случалось драться с чужими собаками, которые в два раза больше, чем он сам. Тристана не испугает какой-то там Жёлтый джинн!

      Тристан, по-видимому, был такого же мнения – он подбежал к ковру-самолёту, быстро его обнюхал, затем улёгся на ковре и уютно свернулся клубочком.

      Карим посмотрел на Тристана так, будто никогда в жизни не видел спящей собаки, и воскликнул:

      – Клянусь безбородыми щеками моего халифа! В Баракаше собак не очень-то жалуют,