Ветер на пороге. Мадлен Л`Энгл

чуть ли не крикнула Мег.

      Чарльз Уоллес ответил очень тихо:

      – Не знаю. Но это что-то плохое, так что ее тревога считывается очень отчетливо. Я и сам чувствую неладное. Мне даже пройти через сад, как сейчас, и то трудно. Так быть не должно. Раньше такого никогда не бывало.

      – Когда это началось? – встревоженно спросила Мег. – На прошлых выходных, когда мы гуляли по лесу, с тобой все было в порядке.

      – Я знаю. Я с начала осени чувствовал себя каким-то усталым, но на этой неделе стало хуже, а сегодня намного хуже, чем было вчера. Эй, Мег! А ну перестань винить себя за то, что ты ничего не заметила!

      Конечно, она себя винила. У нее прямо руки похолодели от ужаса. Мег пыталась заставить страх замолчать, потому что сестру Чарльз Уоллес считывал еще легче, чем маму. Он подобрал с земли упавшее яблоко, оглядел, не червивое ли, и вгрызся в него. Из-под летнего загара отчетливо проступала бледность и мешки под глазами. Ну как, как она не заметила раньше? Да так и не заметила – потому что не хотелось замечать. Конечно, проще было списать бледность и вялость Чарльза Уоллеса на его проблемы в школе.

      – А почему мама не покажет тебя доктору? Ну, в смысле, настоящему доктору, врачу?

      – Она показывала.

      – Когда?

      – Сегодня.

      – А что же ты мне не сказал?

      – Драконы интереснее.

      – Ну, Чарльз!

      – Это было перед тем, как ты вернулась из школы. Доктор Луиза пришла пообедать с мамой – она довольно часто заходит…

      – Я знаю. Давай дальше.

      – И когда я вернулся из школы, она меня осмотрела целиком, с головы до пят.

      – И что она сказала?

      – Да ничего особенного. Я не могу ее считывать, как маму. Она такая, как птичка: чирикает, чирикает, но при этом чувствуется, что ее острый ум думает о чем-то своем на другом уровне. У нее очень хорошо получается от меня отгораживаться. Все, что я смог уловить, – это что она думает, что мама, возможно, права, а вот насчет чего, я не понял. И что надо будет за мной понаблюдать.

      Они дошли до конца сада, Чарльз Уоллес снова взобрался на стену и остановился, окидывая взглядом заброшенный выгон с двумя большими выступами ледниковых валунов.

      – Их нет, – сказал он. – Исчезли мои драконы.

      Мег стояла на стене рядом с ним. Смотреть на выгоне было не на что: только ветер колышет выгоревшую на солнце траву да два высоких валуна розовеют в лучах заходящего осеннего солнца.

      – Ты уверен, что это были не просто камни, тени или еще что-нибудь?

      – Разве камни или тени похожи на драконов?

      – Нет, но…

      – Мег, они были прямо там, у валунов: все вроде как сплелись в клубок, и крылья, крылья, как будто сотни крыльев, и между крыльями – мигающие глаза, и клубы дыма, и язычки пламени – я их еще предупредил, смотрите, мол, выгон нам не подпалите.

      – Как это ты их предупредил?

      – Я с ними разговаривал. Вслух. И они перестали пыхать пламенем.

      – Ты к ним близко не подходил?

      – Мне показалось, что это неразумно. Я остался тут, на стене, и долго-долго за ними наблюдал.