Ветер на пороге. Мадлен Л`Энгл

мы действительно видели феции, Кальвин! Ну, или что-то такое. Больше всего это было похоже на перья, но это были не настоящие перья. Чарльз Уоллес принес одно домой – там их была целая куча, – вот такие перья, и еще драконья чешуя – вон там, у самого большого камня на северном выгоне.

      Кальвин вскочил на ноги:

      – Так пойдем туда! Фонарик у тебя с собой?

      Теперь, с Кальвином, было совсем не страшно пройти через сад и выйти на луг. Сейчас главным для Мег, сильнее страха, была потребность доказать, что они с Чарльзом Уоллесом ничего не выдумали, что вся эта безумная чушь, про которую она сейчас рассказывала Кальвину, случилась на самом деле. Нет, не то, что мистер Дженкинс вдруг обернулся летающей пустотой, – этого как раз лучше бы не было, – но вот драконы! Потому что если ничто из случившегося никак не соотносится с реальностью, значит она в самом деле сходит с ума.

      Когда они дошли до луга, Кальвин взял у нее фонарик:

      – Дай я вперед пойду.

      Но Мег все равно шла за ним по пятам. Ей чудилось недоверие в том, как он водил лучом фонарика вдоль подножия валуна. Потом луч остановился, превратившись в кружок света на траве, и в центре кружка что-то сверкнуло золотом.

      – Ух ты-ы!.. – сказал Кальвин.

      Напряжение слегка отпустило, и Мег захихикала:

      – Ничего себе феции, да? Интересно, а драконий помет на самом деле кто-нибудь когда-нибудь видел?

      Кальвин опустился на четвереньки, пересыпая в ладонях кучку перьев и чешуек:

      – Да-а, это и правда удивительно. Но кто же все это оставил? В конце концов, не может же целая стая драконов просто взять и исчезнуть?

      – Полчище драконов, – машинально поправила Мег. – Так ты правда думаешь, что это были драконы?

      Кальвин вместо ответа спросил:

      – А вы своей маме про это говорили?

      – Чарльз Уоллес показывал перо близнецам за ужином, и мама его тоже видела. Близнецы сказали, что перо не птичье, потому что стержень необычный, а потом разговор зашел о другом. Думаю, Чарльз нарочно сменил тему.

      – Как он вообще? – спросил Кальвин. – Сильно Уиппи его отделал?

      – Бывало и хуже. Мама ему положила примочки на глаз, глаз опух и теперь весь черно-синий. И все.

      Она была пока не готова говорить о том, что Чарльз Уоллес все время бледный и задыхается.

      – Такое впечатление, что мы живем в каком-нибудь бандитском районе, а не в тихой деревне. Буквально дня не проходит, чтобы кто-нибудь из больших мальчишек его не зацепил. Там же не один Уиппи. Кэл, скажи, вот почему наши родители так здорово разбираются в физике, в биологии, во всяких там науках и при этом совершенно ничего не могут сделать, чтобы их сына не обижали?

      Кальвин забрался на валун поменьше:

      – Знаешь, Мег, если тебя это утешит – мои родители, кажется, вообще физику от биологии не отличают. Наверно, Чарльзу было бы проще в городской школе, где куча разных детей: и белые, и черные, и желтые, и испаноговорящие, и богатые, и бедные. Может быть, он бы не так сильно выделялся там, где много всяких разных людей. А у нас тут все практически одинаковые. Люди вроде