Поздняя осень в Тоскане. Юлия Евдокимова

а-вен-тин, – звонят колокола и в апельсиновом саду горят оранжевым пламенем в первых лучах солнца яркие шарики, а базилики спрятались во двориках с садами и фонтанами..

      И Санта Сабина, главная церковь Доминиканцев, и Сант Ансельмо.

      Пуста на рассвете Сант Алессио, а вернее Сант Алессио и Сан Бонифаччо: базилика Святого Алексия и Святого Вонифатия.

      Чуть слышно журчит фонтан, где два профиля святых застыли на барельефе над фигурой Пресвятой Девы.

      Никого в пустом храме, лишь лучи утреннего солнца падают через высокие окна,

      Прекрасна безлюдная в этот час капелла Сант Алессио, где покоятся мощи Алексия-человека Божьего. Вот здесь, в этом подвале, накрытом теперь кругом колодца, как гласит надпись, был его «дом».

      А вот это неприметное здание на площади рыцарей, принадлежит мальтийскому ордену.

      Именно здесь, в его закрытых воротах иностранного государства на территории Италии (а Мальтийский орден – старейший религиозный орден в мире, имеет статус организации – наблюдателя при ООН, выдает свои паспорта и иногда рассматривается как карликовое государство) находится «санто буко»– святое отверстие. Самая фотогеничная замочная скважина в мире. И я заглянула, отметилась.

      А потом мы гуляли-бродили, и даже Колизей откуда-то вынырнул в переулке, пока не поднялись на крышу «Пишущей машинки»– Алтаря Отечества на пьяцца Венеция, чтобы еще раз, и не последний в этот приезд, посмотреть на Рим сверху.

      Лифт, кстати, справа и вглубь, если стоять лицом к зданию.

      На следующее утро мы снова отдались в руки Риму, хотя и шли с целью – подняться на Испанскую лестницу (о том, что она на ремонте, даже и не знали).

      А Рим, как мог, уберегал от разочарования.

      Торопиться надо, скоро солнце встанет высоко…

      – Но ведь за этим углом пьяцца Навона, – нежно шепчет Рим в ушко, а кто рано встает – тому она пустая.. да еще небо над ней синее, с белыми облаками, и вокруг никого.

      Это вечером тут не протолкнешься, а рано утром – хоть танцуй, ни души, это же нельзя упустить.

      – А зачем тебе налево-то?– снова шепчет Рим, – а ты направо, да-да, вот за тот угол, ну молодец, детка, а теперь вот за этот и – ах, ты не догадалась сразу? Так это ж ты к пьяцца Ротонда шла, посмотреть, как играют лучи солнца в струях фонтана у Пантеона.

      А что Испанская лестница на ремонте – так и ну ее, после пустой пьяяцца Навона и солнца в струях – это же не обидно совсем, да? Тем более, что панорамы Рима утреннего никуда не делись, их на ремонт не закрыли.

      Вот примерно так мы с Римом и общались в этот приезд.

      – Я ж так по тебе скучала, я ж тебя люблю, – шептала я Риму в ухо фонтанного чудища.

      – Так и я ж тоже, – отвечал он, открывая не виданную ранее площадь на вроде привычном месте.

      – А вот сюда загляни, смотри, что здесь есть, – и он заводил в двери неаполитанской кондитерской бабушки Виченцы, попробуй, найди ее сам в паутине переулков. А он отведет и покажет.

      Вот и улочка в Гетто, где мы жили однажды, с пластинками на булыжной