Планета детей Солнца. Федор Метлицкий

или критика ее противниками.

      На него глянули мельком, с насмешкой. Наверно, удивлялись, зачем я его пригласил.

      – Мир гораздо сложнее, – вздохнула Эсфирь Аароновна.

      Я высказал с иронией то, во что на самом деле верил:

      – Чтобы по-настоящему жить, нужна бесконечная цель. Тогда всегда бодр и целен, хотя тело должно умереть. Оно слабнет, становится немощным, но ты знаешь, что бессмертен. И выполняешь свое предназначение.

      – Нужно еще появиться в нужном месте в нужное время, – усмехнулся Толя.

      – Еще и точно знать, что мне нужно, – упрямо добавил я. – И создавать систему для выполнения цели.

      Тетя Марина, чью речь о себе прервали, нахмурилась и сказала зло:

      – О какой долгой цели ты говоришь? У всех есть свои цели.

      – Может быть, это не цели, а желания?

      – Гордецы, презирающие людей! Твоя цель – переделать людям мозги? А ты сам, кто такой?

      Я получал много язвительных уколов из-за моих романтических иллюзий, чтобы так легко переносить их.

      – Это лучше, чем жить без цели.

      Тетя Марина оскорбленно прикусила губу, а моя подруга многообещающе замкнулась. Мне стало стыдно. Она и так считала свою жизнь никчемной.

      Марат выпалил:

      – А вот мы живем интуицией!

      Толя посмотрел на него с удивлением.

      – Какое это счастье – жить в иллюзии и не просыпаться. Я так не могу. У Марата народ вообще не знает злобы мира и смерти, живет в бессмертии.

      Он всегда был насмешлив к Марату, а тот не понимал насмешки и любил Толю. Я защитил Марата:

      – Оставь его, может быть, он и прав. Все убеждения относительны. Маратик по-своему талантлив. У него добрая и благожелательная душа.

      Марат широко улыбнулся. Моя подруга оборвала:

      – Хватит вам трепаться, консультанты. Разве можете кому-то помочь?

      Тетя Марина вдруг запела:

      – Далеко-долго течет река Волга…

      В ее девичьем голосе была какая-то личная отрада чьих-то полновесно прожитых годов, но отчего же так грустно? И нет того, что исцелило бы.

      Старики подхватили:

      – А мне семнадцать лет…

      Нам с моей подругой и Толей, среднему поколению, эта песня была воспоминанием о давней простоте и ясности жизни. Марат слушал с блаженством на широком лице. А молодые смотрели с насмешливым любопытством.

      Толя с завистью сказал:

      – Какая у вас крепкая родня!

      У него, как он считает, нет будущего, не о ком заботиться, кроме жены, и ей не о ком – умер их ребенок. Но он все еще чувствует в себе некую силу, что дает жить.

      Моя подруга устало говорила Толе:

      – Ты думаешь, у нас нет одиночества? Еще какое!

      И почувствовала фальшь в голосе.

      Тот недоумевал:

      – У вас же огромная семья! Вы бессмертны!

      – Счастье не бывает долгим.

      Моя подруга таинственным образом сошлась с женой Толи – они оказались родственными натурами, их тянуло объединиться