Прощание с Матерой. Пожар (сборник). Валентин Распутин

что у нас происходит?

      – Кур-рва! – высунулся Богодул.

      Воронцов выгнул колесом грудь и закричал:

      – Чего вы тут расшумелись? Чего расшумелись? Это вам не базар!

      – А ты, Воронцов, на нас голос не подымай, – оборвал его дед Егор, подбираясь ближе. – Ты сам тутака без году неделя. Сам турист… ране моря только причапал. Тебе один хрен, где жить – у нас или ишо где. А я родился в Матёре. И отец мой родился в Матёре. Я тутака хозяин. И покулева я тутака, ты надо мной не крыль. – Дед Егор, грозя, совал черный корневатый палец к самому носу Воронцова. – И меня не зори. Дай мне дожить без позору.

      – Ты, Карпов, народ не баламуть. Что требуется, то и будем делать. Тебя не спросим.

      – Иди-ка ты!.. – понужнул дед Егор, посылая Воронцова подальше.

      – Это другое дело, – согласился Воронцов. – Так и запомним.

      – Запоминай. Не шибко испугался.

      – Защитничек нашелся.

      – Много вас таких!..

      – Убирайтесь, покуль до греха не дошло.

      Снова закипятились, закричали старухи, теснее сжимая в кольцо Воронцова, Жука и мужиков. Вера совала под нос Жуку фотографию матери – он отстранялся и брезгливо морщился, с другой стороны на него наседали Дарья и Настасья. Шляпа у Жука съехала набок, открыв черные как смоль и кудрявые волосы, так что сходство с цыганом стало еще большим, – казалось, вот-вот он не выдержит и, по-цыгански, с гиком подпрыгнув, начнет налево и направо лопотать по-своему, отбиваясь сразу от всех. Старуха Катерина взяла в оборот Воронцова, наскакивая на него и повторяя: «Нету таких правов, нету таких правов». Когда Воронцов пробовал отстраниться, перед ним возникала Тунгуска, все это время молчаливо пыхающая трубкой, и молчаливо же показывала ему, чтобы он слушал Катерину. Басом, как главный, основной голос, гудел дед Егор. И под весь этот тарарам, который все больше накалялся, Воронцов и Жук, едва сумев переброситься несколькими словами, с трудом выдрались из толпы и направились в деревню. Верзила попробовал отнять у Богодула топор, но Богодул рыкнул и замахнулся – случившийся рядом дед Егор посоветовал верзиле:

      – Ты с им, парень, не шибко. Он у нас на высылке. Вот так же одного обухом погладил…

      – Уголовный, что ли? – заинтересовался верзила.

      – Но-но.

      – Я, может, сам уголовный.

      – Ну, тогда спытай. Мы поглядим.

      Но верзила, помявшись, покосившись еще на Богодула, который подмигивал ему жутким, как горящим, красным глазом, побежал догонять своих. Через час все четверо отплыли с Матёры.

      …А старухи до поздней ночи ползали по кладбищу, втыкали обратно кресты, устанавливали тумбочки.

      4

      Мало кто помнил, когда Богодул впервые появился в Матёре, – теперь уж казалось, что он околачивался здесь всегда, что за грехи или еще за что достался он деревне в подарочек еще от тех, прежних людей, полным строем ушедших на покой. Помнили только, что было время, когда Богодул лишь заплывал, заворачивал в Матёру со своих дорог по