Убить Сталина. Василий Дмитриевич Гавриленко

это стихи? Гумилев? Да, кажется, Гумилев.

      Но почему сейчас осень, когда сейчас лето?

      Тридцать девятый медленно заполнял сознание, выдавливая настоящее, вдруг ставшее прошлым.

      «Время», – вспомнил инструкцию Архип.

      Как раз мимо проходила девушка в синем пальто и странных очках с толстыми бледными дужками.

      – Подскажите время.

      Девушка вздрогнула, бросила на него испуганный взгляд увеличенных линзами глаз и, коротко взглянув на часы, сказала:

      – Полвторого.

      И быстро пошла по бульвару. Ее плечи вздрагивали так, словно она хотела оглянуться, но не смела.

      «Надо говорить „пожалуйста“, – напомнил себе Архип, переводя стрелки на часах, выданных ему в специальном отделе лаборатории, – а не то скоро засыплюсь».

      Ему и в голову не приходило, что в телогрейке и ватных штанах он выглядит в модной, даже в конце тридцатых, Москве, несколько экзотично.

      Девушка приняла его за колхозника, приехавшего посмотреть столицу, но ее удивили руки Архипа – чистые и белые, с тонкими нервными пальцами, и его задумчивое лицо.

      Архип вынул карту Москвы, состряпанную лабораторными умельцами, – ее никак нельзя было отличить от настоящей. Итак, Иноненко проживает – вот переулок, отмеченный красным карандашом, – Армянский, станция метро Кировская. Дальше придется спрашивать, так как куда именно исполнителя забросит система, никто в лаборатории при всем желании знать не мог.

      Кленовый лист, похожий на желтую ладонь, спланировал прямо на фуражку. Архип аккуратно взял его за гибкий черенок: там даже листья вроде бы были другими, более механическими…

      Он встал со скамейки и пошел вверх по бульвару.

      – Скажите, пожалуйста, как дойти до метро? – спросил он у первой попавшейся старушки. По инструкции – следовало обращаться к пожилым.

      – А сынок, – улыбнулось беззубым ртом старушка. – Это тебе в обратную сторону, сойдешь с бульвара, потом по бывшей Тверской до Охотного ряда – вот тебе и метро.

      – Спасибо, – поблагодарил Архип.

      – А ты, сынок, не местный? – спросила старушка, рассматривая его телогрейку.

      – Из Тверской области, – соврал по инструкции Архип.

      – Ну, удачи тебе, мальчик, – сказала старушка и пошла, стуча по брусчатке палкой.

      «Мальчик», – невольно улыбнулся Архип. Ему перевалило за тридцать. Он удивленно смотрел старушке вслед – уж очень ласково и душевно она с ним говорила, словно он и вправду был ее сынком. И то, что пришлось соврать этому человеку, вселило в Архипа смутную досаду.

      Он сошел с бульвара и увидел знакомый по картинкам памятник Пушкину. Кругом на лавочках сидели люди, многие читали книги, быть может, того, кто, задумчиво склонив голову, смотрел на них. И везде кружились в воздухе желтые и красные листья. Вокруг было море красок – мир был пестрым, как старинные платки, а Архип почему – то представлял его угрюмым