Евангелие от Кирилла. Юра Хадзис

вышивала. Она была беременная, и талия ее округлялась. От этого правоверному иудею Иосифу становилось все хуже и хуже. И только когда ребенок родился, его нарекли Иисусом и за него внесли дар иерусалимскому Храму птенцами голубя, Иосиф словно выздоровел от этой боли и сказал жене, глядя на младенца: «Его отец – Бог наш». Мария вздохнула и улыбнулась впервые за время ее жизни в Назарете.

      А Иосиф перепоясался поясом назорейства, перестал стричь тонкие редеющие волосы и стал молиться Богу еще усерднее.

      Младенец Иисус рос.

      Кирилл вздрогнул и проснулся. Рингтон на телефоне играл Стромае – «Кармен».

      – Слушай, старик, я что-то не понял. Снимать то, что уже раз сто снято – ведь под это я должен разыскать деньги? А где гарантия сборов? – даже не поздоровавшись заговорил из динамика сочный баритон прирожденного начальника, а Кирилл Исаев моргал глазами и никак не мог проснуться.

      – Ну, если так рассуждать, то фильмы Тарковского… – вяло промямлил он.

      – Не надо мне бла-бла. Сейчас кризис, старик. Никто не будет продюсировать бесперспективную мудятину. Убеди, – баритон то возвышался на всю мощь, то нисходил до шёпота.

      – Ну, мы…то есть я, хочу снять все…

      – То есть…

      – Ну… Идея фильма в прослеживании всего пути рождения, взросления и становления Спасителя. Вся жизнь того, кто родился, чтобы спасти человечество. И он знал это с самого детства, то есть, знал, что ему уготована страшная участь, мученичество и смерть. Всю свою недолгую жизнь с этим прожил. Вот и фильм будет – начиная с самого детства… С яслями. С избиением младенцев. Есть такая картина Рубенса «Избиение младенцев».

      – Это уже интересно. Будет зрелищно? Новое «Искушение Христа» зрители не вынесут. Мы пролетим, – баритон укоризненно смолк.

      – Нет, нет что ты. Я уже представляю себе, смотри: красные плащи римлян, несчастные матери, кровь, спецэффекты. Мороз по коже.

      – Где сценарий? – в баритоне прозвучали нотки заинтересованности.

      – У меня.

      – Кто в главной роли?

      – Иисуса Христа? Думаю, я сам сыграю.

      – Младенца?

      В телефоне возникла пауза ожидания реакции на шутку, и Кирилл Исаев вынужден был засмеяться, стараясь, чтобы это прозвучало естественно. На самом деле ему было не до смеха. Решалась судьба его второго по счету фильма, от которого он ожидал многого.

      – Прикалываешься?

      – Немного. Нужно же снять остроту момента, а то ты извелся весь.

      – А ты как хочешь? Этот фильм может стать совершенно новой вехой…

      – Стоп. Созови конференцию, потом толкай речь. А меня избавь. Мне нужна смета: дебит, кредит и бонус в мою пользу. Убеди, и я в команде.

      – Правда?

      – Точно. Когда встретимся?

      – Хоть сейчас.

      – Даже так? Впечатлен. Приезжай ко мне часиков к шести.

      – Понял.

      – Да, еще, кто сценарист?

      – Да я.

      – А еще?

      – Карвовский.

      – А.