Девочка-ромашка. Галина Сергеевна Вязовцева

поселился… нет, это слово она даже произносить не будет.

      Она даже в мыслях его не станет озвучивать. Страшное это слово. И самое страшное то, что он, этот… не лечится. Дома Люба быстро собрала вещи, вызвала такси и отправилась в стационар.

      На столе оставила записку для мужа, чтобы тот знал, где её искать. Зоя придёт из школы, найдёт, что покушать, в холодильнике всё есть. И нужно непременно позвонить матери, пусть она присматривает за Любиной семьёй.

      Сама Люба, видимо, из больницы уже не выйдет. Такое предчувствие, что… а оно редко когда подводит, это предчувствие. Что бы хорошее, так, не обязательно что сбудется, а вот плохое….

      Вспышкой пронзила мысль, а если она не вернётся из больницы, есть ли смысл туда ехать? Дома она хотя бы приготовится к похоронам. К своим похоронам. Хотелось громко, в голос завыть, и Люба не сдержалась.

      Водитель такси участливо заглянул в лицо пассажирке.

      –Вам плохо?

      Люба кивнула. Видимо, сработал эффект попутчика, когда совсем незнакомому человеку открывается всё самое сокровенное, что лежит в тайниках души, не задумываясь о том, что это может стать достоянием всех.

      Она тихонько жаловалась немолодому человеку, сидящему за рулём, рассказывая о том, что едет она умирать в больницу. У неё самая страшную болезнь отыскали, напрямую об этом не говорят, но Люба и сама не дура.

      Что уж, она не догадывается, почему Надежда Ивановна, её участковый терапевт, всё время отводила глаза и жалостливо поглядывала на Любу. Понятное дело, когда молодые умирают, это всегда страшно.

      Водитель искоса поглядывал на Любу и сокрушённо кивал головой.

      –Да, голубонька, не повезло тебе. А что, врач тебе прямо так, и сказала, что у тебя….Ты такая молоденькая!

      –Нет, не сказала. Но я всё поняла.

      Водитель улыбнулся.

      –Не переживай, девонька. Ты, вон, какая молодая, у тебя вся жизнь ещё впереди. И голову не забивай всякими глупостями. И помни, все болезни, от нервов. Вот, ты сейчас будешь нервничать, переживать, и тебе станет ещё хуже. А ты сама себе скажи – нет, со мной ничего не случится. Я сумею все болезни победить.

      Он глубоко вздохнул.

      –Моя жена… царство ей небесное, как прознала, что у неё рак, так истерить начала, рыдать, да приговаривать, что она умрёт, а я новую бабу в дом приведу, на её кровати стану кувыркаться. Поедом она меня ела. До самой своей смертушки, и на прощание сказала, что проклинает меня, если я снова женюсь.

      Люба ошалело смотрела на водителя.

      –Проклинала?

      Водитель жалобно вздохнул.

      –Ну да.

      Люба сглотнула комок в горле.

      –И что? Вы не женились?

      –Нет. Почитай три года, как Вали моей не стало. По первости я даже обрадовался, что некому меня пилить. Спать ложусь и вздрагиваю, вдруг Валя меня позовёт. Она в другой комнате лежала. Сама так захотела. Тишина в квартире стояла, аж уши ломило. Потом привык. И даже бабёнку завёл. Правда, не женюсь.

      Шофёр криво улыбнулся.

      –Вдруг, и правда, прокляла. Дочка меня судит, а мне пятьдесят шесть. И что? Я рядом должен лечь? Так это не по совести. Бог Валюху прибрал, значит, так надо. А