Калинова яма. Александр Пелевин

выходной, поэтому он позволил себе поспать до десяти утра и еще поваляться в постели. Он любил говорить, что человек после пробуждения должен вылежаться, как вино, которому дают подышать, после того как вытащили пробку. Когда солнце стало настойчиво бить в глаза сквозь окно, он все же заставил себя встать и покурить у окна – утро он всегда начинал с папиросы, – а затем принять душ, побриться и сварить кофе.

      После полудня он набрал номер гостиницы.

      – Гостиница «Пролетарская», – прозвенел в трубке голос молоденькой телефонистки.

      – Доброе утро. Девушка, будьте добры Олега Алексеевича к аппарату.

      – Одну минуту.

      Действительно, ровно через минуту (Сафонов считал) в трубке раздался уставший и недовольный мужской голос:

      – Третьяков у аппарата.

      – Доброе утро, Олег Алексеевич, это Виталий Воронов вас беспокоит.

      Голос в трубке сразу оживился.

      – Да-да, слушаю вас внимательно.

      – Я по поводу моего друга. С ним все в порядке?

      – Все в полном порядке! Сел на поезд, уехал. Сами посадили, я только что с вокзала.

      – Как его состояние? Нормально себя вел?

      – Уснул сразу же, как убитый! Влили ему водки стакан – моментом отвернулся к стенке и захрапел. Еле разбудили!

      – Хорошо, хорошо. Спасибо, Олег Алексеевич. Вы очень помогли.

      – Не за что, товарищ Воронов. Обращайтесь всегда.

      – Еще раз спасибо. Всего доброго.

      – До свидания.

      Он повесил трубку и сделал глоток кофе. Все вышло хорошо, подумал он. Надо прогуляться по городу – это последний выходной в Москве. Вечером – день рождения Костевича в «Коктейль-холле»: надо прийти, иначе обидится, а это сейчас ни к чему. Затем три рабочих дня, а потом поезд.

      Костяшки пальцев сильно болели.

      Из дома он вышел через час. Жара стала еще сильнее, чем вчера: Сафонову пришлось снять кепку и закатать рукава рубашки. Он решил дойти до Чистых прудов и выпить пива в какой-нибудь столовой. Сегодня ему совсем не хотелось думать о работе.

      – Товарищ, товарищ! У вас три рубля выпали! – раздался сзади женский голос, едва Сафонов отошел от подъезда.

      Он обернулся: на него смотрела полная барышня с красноватым лицом; в двух пальцах она зажимала зеленую трехрублевку.

      – Три рубля? – удивленно переспросил Сафонов.

      У него не было с собой трех рублей: только две пятирублевки и четыре червонца.

      – Что ж вы такой, – сказала женщина, подойдя к Сафонову. – Возьмите, нечего деньги терять!

      Сафонов хмыкнул. Бывало, что он терял деньги, но находить что-то крупнее рубля до сих пор не приходилось.

      – Спасибо, – сказал он и взял у барышни купюру с красноармейцем. – Видимо, и правда выпала.

      – Не теряйте больше! – рассмеялась женщина. – Это я такая добрая, сразу заприметила, а другая прикарманила бы и пошла по своим делам.

      Сафонов улыбнулся в ответ и сунул купюру в задний карман брюк.

      – Действительно, – ответил он. – Спасибо еще раз.

      – Не за что! –