Что такое настоящая невезуха. Любовь Шашкова

что, если знают двое – знает свинья. – Огрызнулся Карпов. – К тому же вы еще, чего доброго, перестреляете друг друга из-за денег. А кидать вас у меня нет резона – там денег всем хватит. И что вы меня достанете, если что, я не сомневаюсь.

      – Правильно, не сомневайся, так, сколько каждому достанется? – спросил Крюгер.

      – Точно пока сказать не могу, но до старости хватит на красивую жизнь, и половина, скорее всего, в валюте.

      – Интересно, кто проектировал этот банк? Надо ему памятник поставить от нас всех, более подходящего расположения для ограбления я еще не встречал, – сказал Пончик. – Здесь и подкоп можно рыть с любой стороны (лучше от церкви), и до выезда из города минута, а там ищи ветра в поле.

      – Да, – поддакнул Крюгер, глядя на карту города и схему.

      – Когда дело выгорит, поставишь, если тебе так хочется. Надо сначала дело сделать, – ответил Карпов.

      – А то как бы нам не поставили, – хихикнул Дантист.

      – Правильно мыслишь, – сказал Инвалид. – Главное, чтобы они так же, как тогда, приехали, и денег было б достаточно.

      – А теперь о главном. Заряд для взрыва я заложу сам, он будет взорван дистанционно в нужном месте, с этого момента начнется операция «Облегчение», – сказал Карпов, – облегчим родной банк.

      Дантист, который вечно над чем-нибудь хихикал, засмеялся во все горло:

      – Это ты так назвал? Облегчим карманы государства?

      – Неважно, как называется, важно, чтобы получилось.

      – Эт, да, – поддакнул Крюгер.

      – Узнаю я о том, что деньги везут, не ранее чем за час, поэтому у нас все должно быть наготове за 15 минут.

      – Давайте проверим поминутно наши действия с момента начала.

      – Карп, а у тебя надежный источник насчет бабла? – спросил Крюгер.

      – Надежнее не бывает.

      Татьяна

      Они встретились случайно. Но теперь ей казалось, что сама судьба бросила их в объятья друг другу. Был конец января. Холод, снег, погода скверная, а для нее все запахло весной: впервые перестала замечать погоду, притом, что ей недавно исполнилось 38 лет. Это было совершенно неожиданно, но ей не хотелось сопротивляться вдруг воскресшим эмоциям первой любви. Ее организм сам бросился в этот омут и не хотел прислушиваться к рациональной части мозга, которой она пользовалась большую часть своей жизни. Прагматизм тушил все страсти и безумства, приходившие ей в голову. Теперь она поняла, что у нее ничего нет, жизнь уже почти прожита. И ей остались в лучшем случае внуки, а в худшем – перспектива провести остаток дней, откармливая «кота» – мужа, удобно расположившегося на диване.

      Работа кассирши за 13 лет ей уже давно осточертела. «Хуже работа только у медиков», – так она говорила, но работа позволяла ей иметь дополнительный доход на поддержку себя если не в сексуально-привлекательном, то хотя бы в более-менее приличном виде. «Неужели я проведу остаток жизни так же бездарно?», – думала она, и слезы наполняли ее глаза от невыносимо