Первое открытие. Николай Задорнов

ответил, что готов служить там, куда назначит его государь и где требуют этого интересы отечества.

      Но он понял, что царь удаляет его из внутренних губерний, что его проекту не дано надлежащей цены и что сам он отправлен в край, где нет крепостных.

      Царь стал говорить о важности правильной постановки акцизно-откупного дела в Сибири, о необходимости привести в порядок каторгу. Подробно, со знанием дела, он объяснил, какие в Сибири должны быть тюрьмы и каторжные работы, какие цепи, казематы, наказания и какие сейчас там недостатки.

      Молодцевато прогуливаясь с Муравьевым по губернаторскому парку после обеда, он объяснил, почему надо усовершенствовать кандалы и как их надо надевать. Видно было, что царь любит тюремное дело и знает его не понаслышке. Он сам был автором проекта тюрьмы для декабристов, построенной в Петровском Заводе. Это была бревенчатая тюрьма без окон.

      Сейчас царь был весел и подшучивал над растерявшимся Муравьевым, который из автора передовых проектов росчерком царского пера превращался в начальника многочисленных тюрем и каторжных работ.

      – Чем ты смущен, Муравьев? – спросил царь насмешливо.

      Муравьев овладел собой. Он готов был сразу же выдвинуть ряд новых вопросов. Он решил показать царю, что и на Востоке будет не только тюремщиком.

      Как многие образованные русские люди, он и раньше интересовался Сибирью, видел в ней страну будущего, читал все, что писали о Сибири, и многое слышал от людей, побывавших там.

      Отец Муравьева еще в конце прошлого столетия служил в Нерчинске, куда послан был хлебнуть настоящей службы своим суровым родителем. Много лет спустя, уже будучи при дворе, Николай Назарович, отчетливо понимая все будущее значение Сибири, настаивал на проведении железной дороги от Петербурга до Нерчинска, утверждая, что устья Невы надо связать чугунным путем с истоками восточного Амура, так же как и с истоками Дона.

      Молодому Муравьеву еще из семейных разговоров знакомы были нужды Сибири и исконная мечта сибиряков о возвращении Амура. Поэтому, когда царь вечером в кабинете заговорил о недостатках русского мореплавания на Востоке, Муравьев помянул, что следует подумать об Амуре.

      – С Амуром все покончено, – хмурясь, ответил царь. – Зачем нам эта река, когда положительно известно, что в устье ее могут входить только лодки. Главный пункт русского влияния на Востоке следует видеть в Камчатке. Там отличный порт. А река Амур теряется в песках, – добавил он. – Река эта бесполезна для нас.

      Государя нельзя спрашивать… но Муравьев понял, что, видимо, были какие-то новые исследования, доказано еще раз, что Амур недоступен. Это в свое время особенно рьяно доказывал великий Крузенштерн.

      …Осенью, оставив Тулу, Муравьев прибыл в Петербург. Гнедые кони завезли его дорожную карету под круглую арку новой гостиницы, что напротив Исаакиевского собора. Ему отвели трехкомнатный номер с окнами на площадь. В передней устроился его неизменный спутник, лакей и камердинер Михаила.

      Утром