Тайна великого комбинатора и зигзаги любви. Юрий Леонидович Романов

почему-то не печатают! Да…! Видимо до демократии у нас ещё далеко!…

      Но продолжил надеяться на «положительные» сдвиги идеологии Рашпиля и регулярно «ходить в народ» под девизом «на троих».

      Итак, бригадир и грузчики ударили по рукам! Снова разыграли, кто будет играть белыми. И на сей раз повезло Толику!

      – Вот оно знаменье свыше! – произнёс он и, видимо для концентрации шахматных мыслей в голове, «принял на грудь» перед «атакой» свои «фронтовые» сто грамм, но по привычке или от волнения опять забыл закусить. А вообще «пупырь» придерживался теории: закусывать, – только продукт портить!

      Но дополнительная «фронтовая» доза помогла продержаться Толику лишние тридцать минут, и выгодный наряд под одобрительные возгласы заинтересованных болельщиков «перекочевал» из кармана бригадира в карман Оскара! «Ледяной» наряд действительно мог быть выгодным, но при условии, если вам удавалось подогнать вплотную к пятиметровому льду задний борт грузовой машины и несколькими ударами в одну точку специальным ломом с резиновым набалдашником по поверхности льда отколоть ледяную глыбу, и … машина по борта наполнялась кусками льда!

* * *

      Наутро Беспалому и Оскару распорядитель указал место, где можно брать лёд. Место было «девственным» и, чтобы очистить от покрывавших его опилок и толи им пришлось немало потрудиться. После двух часов упорной работы лёд засверкал на солнце. Казалось, ещё мгновенье и денежки в кармане. Но, когда они подогнали к отвесной ледяной стене задний борт машины, чтобы наполнить кузов сверкающим льдом, неожиданно появился главный завхоз Рашпиля, Блюмкер, и сообщил «радостную» весть, что его заместитель – это место указал ошибочно. И, что нужное место вон … там, где предыдущие ребята якобы из их бригады не подровняли основанье льда и это придётся сделать им, иначе льда они не получат!

      – Пошёл я на, … а ты за мной! – закричал «Беспалый» и тут же стал вспоминать «мать, лядь» и других ближайших родственников и знакомых Блюмкера, используя при этом термины, не вошедшие в словарь «Даля». Он «художественно» (от слова худо) переходил с белого мат стиха на «материзованный двустопный ямб» и хорей, а затем обратно. Но его насыщенная не стандартная и страстная речь не возымела должного действия, так как «беспалый» не знал, что Блюмкер, став начальником, тут же стал глух к «гласу народа».

      – Можешь лаяться сколько угодно, я всё равно «непокабелим». – сообщил ему главный завхоз Рашпиля.

      После ещё двухчасовой «творческой» работы ломами и интенсивного потоотделения на новом поприще стена льда стала почти отвесной.

      В это время снова появился Блюмкер в блестящих, светло-коричневых сандалиях на босу ногу и стал бегать перед ледяной стеной, давая свои «бесценные» указания:

      – Подровняй здесь! Ударь там!

      Беспалый не выдержал и обратился с яркой и пламенной речью с пятиметровой ледяной «трибуны» к «ледяному бугру»:

      – Слушай, мать твою! В хвост тебя и в гриву!