Рафаэль и бабы-жабы. Владимир Александрович Жуков

сдать его в живодерню, – упрекнула Швец. – Из-за него подъезд мочой и псиной пропитался.

      – Джим не виноват, это бомжи и алкаши под лестницей устроились. Пес для меня вместо сына или брата. Без него я бы от одиночества и тоски дуба дал.

      – Дуба дают могучие и богатые люди, а такие, как ты, испускают дух и в коробок сыграли.

      – Тамила, не придирайся к словам, – оборвал он. – Мне без разницы, дуба дал, или в коробок сыграл. На том свете все равны: и богатые, и бедные. Их одинаково черви едят…

      – Фу, настроение испортил словами о трупах, – отмахнулась она рукой. – Говори о позитивном и приятном.

      – Чему радоваться, зубы скалить, когда долги растут, а денег нет, – напомнил Суховей о своем бедственном положении. – Если твоей подруге не нравится овсянка, то отварю картошечки в мундирах, открою закатки с солеными огурчиками и помидорчиками, баклажанную и кабачковую икру собственного приготовления. Вкуснятина, пальчики оближите…

      – Рафаэль, ты что, сдурел, белены объелся? – вытаращила она лупатые глаза. – Это же мужицкая, крестьянская еда. Виола Леопольдовна – светская дама, а не пахарь. Она привыкла к элитным, изысканным напиткам и деликатесам.

      – Так я и предлагаю здоровую пищу без ГМО, нитратов и сульфатов, – заверил художник.

      – Пошел к черту со своей картошкой. Не вздумай поставить ее на стол. Я такого позора не вынесу, а Виола Леопольдовна сразу сбежит от такого деликатеса.

      – Не сбежит. Для возбуждения аппетита угощу вас домашним красным вином из Изабеллы и Саперави, а также белым Шардоне или Мускатом, – самоуверенно сообщил он.

      – Вино хоть крепленное? – поинтересовалась Тамила.

      – Нет, вино сухое и десертное двухлетней выдержки.

      – Представляю, какое оно кислое, скулы сводит и першит в горле, – соседка, словно раздавив во рту клюкву, изобразила гримасу.

      – Наоборот, приятное, как Шардоне, Буссо или «Солнце в бокале», – заверил художник. – Я выжимки и косточки из сока удалил и поэтому терпкость минимальная.

      – Удивляюсь, как тебе удалось домашнюю бурду сохранить целых два года. Почему не вылакал?

      – Знаю меру, я не алкаш.

      – Кто бы говорил о мере, – рассмеялась она. – Лучше бы припас виноградных улиток. Виола Леопольдовна обожает этот пикантный деликатес.

      – Вот еще чего придумала? Сбор улиток подобен ловле блох. Сама этим занимайся.

      – У меня в отличие от тебя, буржуя, нет ни дачи, ни виноградника.

      – Тамила, не сбивай с мысли. Сдались тебе те улитки? Я хочу сказать, что виноделие – одно из самых древних занятий…

      – Разве? Все считают древнейшим занятием проституцию, – констатировала Швец.

      – Согласен, – не стал он перечить и продолжил. – Виноделие сродни уникальному искусству. Если бы я с юных лет не увлекся живописью, то стал бы виноделом или дегустатором вин – сомелью.

      – Таким же бездарным, как и художником. Через пару лет спился бы и околел в сточной канаве под забором, – сурово предрекла соседка.

      – С