Граница джунглей. Андрей Плеханов

о защите бывших элиминаторов. Из груди женщины торчал нож, всаженный по самую рукоятку, а по пестрой цыганской блузке расплывалось багровое пятно крови.

      – Боже, – прошептал Томас. – Боже милостивый, прости меня грешного. Ты знаешь, что я не хотел, боже…

      Он вскочил на ноги, отпрыгнул назад – не приведи господь запачкаться в крови Осы, оставить на одежде улики. Мысли скакали в голове в лихорадочной спешке. Выдернуть нож, стереть отпечатки с рукоятки? Ни к чему это – Выдра не дотронулся до ножа, нож держала Оса, там только ее пальчики. Все выглядит так, словно она сама зарезала себя, совершила самоубийство, и к тому есть все основания – бывший лесоруб, неустойчивая психика, многократно ушибленная голова. Главное – немедленно унести отсюда ноги. Выскочить на Рамблас… Нет, не выскочить – выйти медленно и аккуратно, не привлекая внимания. Выдра умеет это – не привлекать внимания.

      Он нагнулся, поднял с земли брошенную Осой розовую маску и нацепил ее на свою перекошенную бледную физиономию. Отлично. Его никто не узнает, не запомнит, он успеет…

      Опять не успел. Ачачилас в этот день явно не благоволили к Выдре. Они обиделись на него и оставили без своей помощи.

      Едва Выдра подскочил к калитке, как та распахнулась, и в грудь его уперлись одновременно два полицейских шокера.

      – Стоять! – рявкнул один из копов. – Руки за голову! Не вздумай дергаться, завалю!

      Выдра вздернул руки и увидел, что два полисмена в синих костюмах являются неграми двухметрового роста – как и положено ганимедским копам, – и что там, на бульваре, стоит патрульная машина, приехала по его душу. А дальше его схватили за шиворот, проволокли до стены, уперли лбом в шершавый холодный камень, заставили раздвинуть ноги и немедленно начали охлопывать по бокам, проверяя на наличие оружия.

      Оружия у Выдры не имелось, но этого было ничуть не легче.

      – За что вы меня? – вякнул он как можно более жалобным голосом. – Я ничего не делал, господа полицейские…

      – Не делал? – коповский бас прогремел у самого уха. – Ты вломился на частную территорию. Ты что, читать не умеешь, недоумок? Там на воротах написано «Privado» [13] – на это ты внимания не обратил? Хозяин сада позвонил и сообщил о тебе…

      – Симон, да тут труп лежит! – в голосе второго копа, донесшемся из глубины сада, прозвучали одновременно священный ужас и ликование. – Он тут бабу замочил, ножом прямо в сердце! Ни хрена себе денечек сегодня – третье убийство за смену, и в третий раз бабу пырнули. Все как с катушек съехали!

      Полицейский, опекавший Выдру, отреагировал немедленно – схватил его за запястья, завел их за спину, одним движением защелкнул наручники и упер в поясницу Выдры ствол шокера.

      Все, дальше можно было не дергаться.

      – Я ее не убивал, – сказал Выдра. – Она сама себя. Это самоубийство.

      – Во-во, и те двое так же говорили, – флегматично заметил коп. – Все в кровище, а все на девчонок валили – мол, зачем-то напились, для чего-то укололись

13

Частная собственность (исп.).