Джанга с тенями. Алексей Пехов

знаю, чему он удивляется – мир не стоит на месте, науки развиваются, и вскоре обычный сиволапый крестьянин будет не только знать, что означает слово богема, но еще и напишет трактат «О филологических изысканиях нецензурной лексики, встречающейся в южных районах Валиостра».

      Гномы нашли секрет пороха, разработали печатный станок, ходят слухи, что сейчас они мастерят у себя в шахтах какой-то паровой котел. Пройдет сто лет, и уже никого не удивит, что книги написаны не от руки, а набраны на печатном станке. Авось, через тысячу лет люди еще и летать научатся.

      – Не хмыкай, Кли-кли, – поддел я шута. – Это не красит культурного гоблина.

      – Зато ты не знаешь, что такое богема! – не остался в долгу Кли-кли.

      – Представь себе, знаю, – разочаровал я его. – Библиотека моего учителя может поспорить с Королевской.

      – Не очень-то я тебе и верю, образованный вор – это нонсенс.

      – Угу. Как и образованный гоблин. Чего вы в Заграбе читаете, кроме книжек вашего Тре-тре?

      – Великого Тре-тре, – машинально поправил меня Кли-кли. – У нас много древних книг, Гаррет-баррет. Намного больше, чем ты думаешь! Многие люди душу готовы заложить, чтобы взглянуть на них хоть одним глазом.

      – Охотно верю, тайный рецепт гоблинской дряни, что затуманивает мозги, ищут многие…

      – Бя-бя-бя! Мы, кажется, пришли.

      Из-за деревьев показалось желтое трехэтажное здание с широкой лестницей, на которой студентов было как гномов на поле Сорна.

      – Экзамены? – спросил Делер, оглядывая листающих книжки студентов.

      – Да, сегодня анатомия у второго курса, – поморщился паренек. – Все сдавшие пойдут в «Солнечную каплю» праздновать. Так что пьянка вечером будет знатная!

      – Ясно, – ухмыльнулся Делер, будто он сам только что сдал эту самую анатомию и уже пьянствовал. – Э… друг мой Халлас! Ты чего-то побледнел. Никак сдрейфил?

      – Гномы не дрейфят! – гордо сказал Халлас и на негнущихся ногах стал подниматься по лестнице.

      – Как бы он в обморок не шлепнулся, – шепнул мне Кли-кли.

      Гном, который первым врубился в схватку во дворце Сталкона и не испугался тварей, появившихся после волшебства слуг Неназываемого в Харьгановой пустоши, сейчас дрожал, как осиновый лист на осеннем ветру.

      – Если вдруг шмякнется, его Делер поймает, – успокоил я Кли-кли.

      Мы вошли в здание и, пройдя по длинному коридору, под завязку забитому волнующимися студентами, очутились в зале, где, видимо, читают лекции.

      Пол зала резко уходил вниз, к кафедре, возле которой какой-то седовласый преподаватель заставлял два десятка студентов смотреть, как он кромсает некой помесью пилы и ножа лежащий на железном столе труп.

      – Господин профессор! – крикнул наш провожатый. – Я привел!

      Профессор оторвался от попыток распилить череп несчастного покойника и, подслеповато сощурившись, посмотрел на нас:

      – Ну наконец-то! Да как их много!

      – Зуб болит только у него, – поспешно сказал Делер, ткнув пальцем в сторону Халласа.

      Халлас