Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают. Ольга Савельева

что вы, ну зачем? – сердится Таина.

      Ну вот как объяснить ей, что «спасибо» недостаточно, что хочется хоть чем-то отблагодарить ее за эти эмоции, за безжалостную правду, за память, за слезы, за письма, за все.

      Я настойчиво предлагаю довезти ее до дома, но Таина отказывается.

      – Такая погода хорошая, – говорит она. – Сколько у меня еще будет таких погод…

      Я понимаю, о чем она. Возможно, когда-нибудь Таина обманет адресата. Письмо придет и скажет: «Я еще жива», а это будет неправдой. Письма очень долго идут…

      – Оля, а хотите, я вам напишу письмо? – вдруг спрашивает Таина.

      – Очень хочу. Очень. – Мои глаза снова наполняются слезами.

      – Дайте адрес…

      Я записываю свой домашний адрес на клочке бумаги, отдаю Таине. Она бережно убирает его в блокнот. Она обязательно напишет мне письмо.

      Мы с детьми машем Таине и смотрим, как она неторопливо идет к своему дому. Я буду очень ждать ее письма. Письма, в котором будет написано много разных стариковских новостей. Но я прочту в нем между строк самую главную новость: я еще жива. И буду очень верить, что письмо меня не обмануло…

      Венеция

      Я живу с мыслью, что каждую минуту жизнь может измениться к лучшему. Мне так проще жить. Я все время жду хороших новостей, притягиваю их. А если случается плохое, я думаю: так-с, это плохое – ступенька к хорошему. Именно на контрасте с этим «плохо» я буду особенно ценить свое наступающее «хорошо», которое уже совсем близко. Очень хочу заразить этой мыслью окружающих.

      Вот сейчас забежала в магазин. В очереди передо мной женщина с дочкой. Девочке лет пять.

      – Мам, можно я сама выложу продукты на ленту? – спрашивает она. Очень хочет помочь.

      Мама нервничает, может, опаздывают куда, может, просто не выспалась.

      – Давай, только быстрее… – говорит она дочке рассеянно.

      Девочка быстро начинает метать продукты из тележки на ленту. Спешит. Мама доверила такое дело, надо оправдать ожидания! И вдруг пакет с пшеном падает на пол и лопается. Пшено почти не высыпалось, но пакет порван. Девочка в ужасе замерла. Что она натворила!

      – Ну вот. – Мама вздыхает. – Так и знала! Вот доверь! Ну, руки-крюки! За что ни возьмешься…. Надо теперь взять новый пакет пшена!

      Девочка беззвучно плачет. Она больше не хочет ничего перекладывать. Она неумеха. Руки-крюки. Так сказала мама.

      – Давайте сюда этот, крупа почти не просыпалась, я вам в целлофан положу и заберете, вы же порвали! – говорит кассир.

      – Мы не порвали, мы уронили. Он сам порвался. Мне нужен целый пакет пшена! – раздраженно говорит мама.

      Она сама переложила оставшиеся продукты на ленту. И, к неудовольствию всей очереди, ушла за новым пакетом пшена.

      – Дайте пакет, пожалуйста, – говорю я кассиру, беру целлофановый пакет и прошу девочку, застывшую, как мумия, у кассы, помочь собрать пшено.

      Она садится на корточки, и мы с ней вместе собираем пшено в целлофановый пакет, пока вернувшаяся мама девочки рассчитывается за покупки.

      – А что теперь с этим пшеном? Которое