Попутчица. Рассказы о жизни, которые согревают. Ольга Савельева

А при какой температуре замерзают кошки?

      – Дань, ну ты как скажешь что-нибудь, – смеюсь я и целую его в лоб. – Спи давай.

      И сын засыпает, укутавшись в одеяло и обнимая свою любимую кошку Ладошку, которую заботливо накрыл одеялом.

      Чтобы не замерзла… Ведь при какой температуре замерзают кошки, я ему так и не сказала.

      Будущие взрослые

      На детской площадке стоит домик. Метровая избушка на курьих ножках. В ней всегда толпится много детей, потому что внутри – просторно и сказочно: резные окошечки, таинственный чердак.

      Дочка Катюня немедленно ломится туда, в самую гущу веселья, бесстрашно ползет вверх по лестнице.

      Я, естественно, ползу за ней.

      В итоге оказываюсь в эпицентре детства. Сижу в ней на корточках. Рядом скачут дети всех возрастов – от трех лет до учеников начальной школы.

      Три мальчика едят попкорн у окошка, хохочут, болтают. Две девочки смотрят мультик на телефоне. Малышня играет в куклы. Еще два мальчика ругаются из-за робота. Девочка в смешной шапке поет песенку про облака. Какофония…

      – А что у нее на голове? – вдруг спрашивает мальчик, перемазанный мороженым, показывая на Катюню. На ее речевые процессоры от кохлеарной имплантации. Лакомство он съел, но личико не вытер.

      – Это ее ушки. Без них она не слышит.

      – А почему?

      – Она заболела и потеряла слух из-за болезни. Ей не повезло.

      – Вообще ничего не слышит? Даже если орать в уши?

      – Вообще ничего.

      – А почему эти штуки не падают с головы?

      – Потому что под кожу вшиты магниты. Они и держат.

      – Ей делали операцию?

      Я замечаю, что наш диалог слушают все. Мальчишки перестали хрустеть попкорном, девчонки выключили мульт, больше никто не дерется из-за робота и даже песня про облака – белогривые лошаааадки – внезапно закончилась.

      – Да, ей делали операцию.

      – Ей резали голову?

      – Ну, скажем так, ей под кожу вживляли специальный прибор, который помогает ей слышать.

      – Ей было больно?

      – Во время операции нет. Операция делается под наркозом, и это не больно.

      – А мне аппендицит вырезали. Меня рвало три дня после операции.

      – Это да. Самое сложное – отходить от наркоза. Ну и потом уколы всякие. Поэтому лучше не болейте.

      Дети молчат. Слушают внимательно. Мне даже неловко, будто я погасила веселье, но есть и другая сторона.

      Я благодарна детям за их прямоту и честность.

      Это лучше, чем косые взгляды взрослых.

      Иногда мне хочется подойти к такому взрослому человеку и сказать: хотите, я вам все объясню?

      – А ей скоро это снимут? – спрашивает мальчик с роботом.

      – Нет. Это теперь навсегда.

      – Навсегда-навсегда? Даже когда вырастет и станет взрослой?

      – Да. Она снимает их только на ночь. И спит глухая.

      – А зачем на ночь снимать? – спрашивает девочка, которая показывала мультик на своем гаджете.

      – Ну