Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера. Сборник

черного дыма третий день как возвышается над тем участком панорамы, где находится Окружной суд, другие, и более близкие, очаги: дом Фредерикса и Литовский замок. Кроме того, перед каждым полицейским участком горит костром бумаг его архив вперемешку со всяким добром (якобы награбленным), что вытащили из казенной квартиры только что еще всемогущего пристава. Наш полицейский участок на Большом проспекте совсем опустошен, а сам пристав добит почти до смерти (у него репутация большого взяточника). В помещении участка, по словам прислуги, найдена масса муки, сахару, окороков, сапог и т. д. Возможно, однако, что часть этих запасов предназначалась для нужд нижних чинов. Костры перед участками питаются пачками всяких «дел», частично переплетенных в фолианты, и – в громадной массе – ненавистными паспортными книжками! Характерно, что наша деревенщина Мотя[126] сначала очень испугалась беспорядков и даже горевала, зачем не уехала к себе в Воронеж, а как поглядела вместе с другими прислугами, как расправляется народ с полицией, так вернулась домой вся сияющая. «Теперь я уже не боюсь! Это хорошо! Нет, теперь я не боюсь!..»

      <…>

      Судя по всяким разговорам и слухам, уже начались какие-то разногласия среди наших новоиспеченных жирондистов и якобинцев. Юридическая же природа образования Совета рабочих депутатов пока еще совсем не выяснена. В каком отношении он находится к Гос. думе, все еще что-то как будто представляющей, и к Временному правительству? Это нечто вроде государства в государстве или правительства в правительстве. С другой стороны, утешительно то, что как раз в призывах этого Совета много благоразумия и умеренности. И еще трудно сказать, насколько заверения, что «мы будем биться до конца», не политический блеф для успокоения союзников и для острастки Германии, а главное – для выигрыша времени. Или наш старик (Милюков) всерьез собирается продолжать проигранную игру? С него все станет.

      За чаем взывал к своим, чтоб они были более сдержанны и осторожны в изъявлениях своих симпатий и антипатий. К сожалению, менее всего этим моим призывам поддается сама моя Акица. Чувствую, что нашу Кулечку⁸² обуревает некий энтузиазм. Причем она многое принимает вкривь и вкось – и так именно, как того бы хотелось ее золотому сердцу. С моим житейским опытом она совсем не желает считаться (ее старый и в своем роде милый грех!). Даже сердится на меня за мой холод, за «преступное равнодушие».

      14 марта (1 марта). Среда. Сегодня я не выходил, потому что валил густой снег и дул резкий ветер. Это производит особенно удручающее впечатление после вчерашней «праздничности». Кое-что от «второго дня Революции» мы видели и не выходя из дому. Утром к нам во двор посыпались пули. Это продолжают стрелять полицейские, посаженные еще распоряжением Протопопова на колокольню лютеранской церкви св. Михаила (на углу 3-й линии и Среднего проспекта), и Акица даже видела, как, ударяясь об брандмауэр соседнего дома, они в ней выбивали «вспышки» снега. Дворник отказался на это время носить по квартирам дрова…

126

Прислуга в семье А.Н. Бенуа.