Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера. Сборник

сделки с германскими хищниками»[78]. Можно согласиться, что Брестский мир явился троянским конем, подготовленным большевиками для Вильгельма II, но, с другой стороны, внутриполитическое положение большевиков и после капитуляции кайзеровской Германии во многом зависело именно от немцев, которые после Ноябрьской революции 1918 г. и денонсации «похабного мира», однако, так и не вернули Советской России выплаченную ею контрибуцию. Вместе с тем Декрет о мире, точнее, его непосредственные результаты, способствовал реализации провозглашенной еще в начале Первой мировой войны доктрины В.И. Ленина о превращении войны «империалистической» в войну гражданскую, которая, с ее миллионами погибших, стоила России в несколько раз дороже, чем Первая мировая.

      Декрет о земле, также принятый 26 октября 1917 г. на заседании II Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, вообще являлся просто плагиатом, поскольку его окончательный проект В.И. Ленин составил, используя Примерный наказ, подготовленный эсеровской редакцией «Известий Всероссийского Совета крестьянских депутатов» на основе 242 местных крестьянских наказов и опубликованный там же 19 и 20 августа 1917 г. (в № 88 и 89). Согласно Декрету о земле, помещичья собственность на землю отменялась немедленно и без всякого выкупа, а помещичьи имения и «все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями» переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. Одновременно, в связи с провозглашением в Декрете о земле социализации крестьянской земли, права частной собственности на землю полностью лишались не только помещики, но и крестьяне[79]. Реально Декрет о земле, ставший верхом политической демагогии, имел исключительно агитационное значение и экономически был абсолютно нецелесообразным.

      Еще 19 мая 1906 г., на заседании I Государственной думы, главноуправляющий землеустройством и земледелием (т. е. министр земледелия) А.С. Стишинский сообщил, подразумевая пахотные угодья, что количество частновладельческих (помещичьих) земель равнялось 33 000 000 дес., казенных – 4 000 000, удельных – 1 800 000, церковных – менее 2 000 000, всего – 41 000 000[80]. За период с 1 января 1905 г. по 1 января 1915 г. дворянское землевладение в целом сократилось с 49 768 200 дес. до 38 985 100 дес., т. е. на 10 783 100 дес., отойдя преимущественно, через Крестьянский поземельный банк, тому же крестьянству[81]. Однако, даже если, применительно к 1906 г., сопоставить 41 000 000 дес. с пространством удобной надельной (крестьянской) земли, исчислявшейся в 112 000 000 дес., окажется, что отчуждение всех помещичьих, казенных, удельных и церковных земель и передача их крестьянам увеличили бы крестьянское землевладение на 35 %, т. е. в незначительной степени. Если же иметь в виду, что в среднем надушу мужского пола в 1906 г. приходилось по 2,66 дес. пахотной земли, прини мая в расчет соотношение пространства пахотных и иного рода удобных угодий в составе надельных земель,

78

Там же. С. 68.

79

Декреты Советской власти. С. 17–20.

80

Государственная дума. 1906–1917. Стенографические отчеты. В 5-ти т. М., 1995. Т. 1.С. 145.

81

Данилов В.П. Перераспределение земельного фонда России в результате Великой Октябрьской революции // Ленинский Декрет о земле в действии. Сборник статей. М., 1979. С. 272.