Шведское огниво. Исторический детектив. Сергей Зацаринный

света, что-то неведомое разуму.

      Так и прошлое. То скроется во тьме минувшего, как канувший не дно камень, то вдруг, словно озарённое молнией, встанет перед глазами, как живое.

      – Вот ведь, снова догнала нас, брат Илгизар, эта треклятая свиная нога, – грустно усмехнулся наиб, – никак не отпускает. Ты копыто хорошо разглядел тогда? Может это не свиная нога была, а чёртова?

      Юноша молчал, отхлёбывая из ковша. Он вдруг воочию вспомнил эту самую копчёную ногу, которую увидел три месяца назад в каморке наиба. Она висела на вбитом в стену кованом гвозде и пахла пряными заморскими травами, копчёным салом. Пахла грехом. Запретное для правоверных мясо наполняло рот слюной вожделения и манило к себе в самый разгар священного месяца Рамазан – время поста и воздержания. И тянуло за собой череду преступлений и смертей.

      Наиб словно высматривал что-то в затаившейся под крышей темноте:

      – Я этого Кутлуг-Тимура ведь хорошо знал. Он при Тохте был эмиром Сарая. Большой человек – куда до него нынешнему. Нашего: хан поставил – хан снял. А за тем стоял целый могучий род. Кунграты. Род царских невест. Или царских матерей – кому как больше нравится. На бабах и шею себе свернул.

      Злат замолчал надолго, вспоминая. Потом сел, поджал под себя ноги и тоже устремил взгляд в огонь. Словно сами воспоминания начали жечь его и тревожить:

      – Баялунь. Вот снова её вижу, как живую. Глаза умные и злые, как у змеи. И голос ласковый такой. Будто и не говорит, а баюкает. А на лице ни жилка не дрогнет. Только пальцы выдавали – по халату скрябали. Оно и не шутка. Всю власть в улусе тогда она под себя забрала.

      Как весть дошла, что Тохта умер, она сразу судьбу за загривок схватила. Никто ведь той смерти не ждал, хан был молод и здоров. В наследники себе он метил внука Ильбасмыша, совсем ещё несмышлёного отрока. Вот Баялунь и объявила всем волю хана. Расчёт прост, как сухая лепёшка. Пока подрастает править от его имени. На правах бывшей старшей жены Тохты. Дело не сказать, чтобы совсем небывалое. Все знают, что после смерти Сартака, Батыева сына, все дела в Орде забрала его жена Баракчина.

      Злат замолчал. Молчал долго, не шевелясь. Потом встряхнул головой, словно от наваждения и усмехнулся:

      – Только одной воли хана мало оказалось. Нужно курултай собирать по степному обычаю. Выборы проводить, хана на белом войлоке поднимать. А у Тохты ещё был сын. Взрослый уже. Тук-Буга. Ему Тохта отдал бывший улус Ногая. Сила! Несколько туменов. Бывшие ногаевы темники вкруг него сразу встали. Вспомнили старое время, когда Ногай ханов в Орде по одной своей воле ставил и менял. Кутлуг-Тимур кунграт со своим родом тоже на их сторону пошёл. Решили Тук-Бугу ханом выбирать.

      Я в ту самую пору из Сарая был отослан. В Крыму как раз сидели послы от египетского султана. К Тохте ехали, а тут такая незадача. Вот нас и послали им голову дурить – хану де неможется. Так и держали их в неведении. А то пойдёт слух, что в державе нестроение, как раз беду накличешь. К тому времени, когда я вернулся, все уже в степь уехали. На курултай. Оттуда Кутлуг-Тимур