Морфы. Оксана Олеговна Заугольная

глазами всё поплыло, словно я всё-таки прослезилась от трогательной сцены. А когда я проморгалась, мы стояли у подножья высотки. Все вокруг смотрели наверх, ну и я тоже голову задрала.

      На надцатом этаже – лучше посчитать не удавалось, стояла маленькая фигурка. Даже отсюда было видно, что собирается прыгать.

      – Что делать? – негромко спросила я.

      – Смотреть, – голос Паши был также деловит. – Ольга, просто смотрите. Можете пальцем потыкать, но это уж как вам больше нравится.

      Приятно, конечно, когда вот так вежливо и на «вы», но тут его ударить захотелось. И пока я боролась с нахлынувшим желанием, человек спрыгнул. Я ахнула – и вся толпа тоже. Но не долетев буквально пару метров, человек исчез. Я только успела разглядеть, что он весь светился.

      – Дальше идем, Ольга.

      Перед глазами снова померкло.

      2 глава

      Паша был прав. Втянулась я быстро. Даже перекусила в очередной «локации», и голая светящаяся женщина аппетита мне не испортила. Вообще работа только на первый взгляд была необычной, через несколько часов я поняла, что нет ничего более монотонного и нудного, чем раз за разом в толпе других зевак наблюдать за падениями с крыш, выступлениями актеров и тонущими людьми.

      Надо же, а я всегда удивлялась, как журналисты и спасатели живут с этим ежедневно. Теперь мне стало интересно, как они борются с этой скукой и рутиной. Удивительно, и впрямь, человек ко всему привыкает. Хотя я, конечно же, не обманывалась кажущейся простотой. Понятно дело, что если бы после падения я видела тело несчастного, то так просто не могла бы пройти мимо. Но мне везло. Светящиеся мученики исчезали, не долетая до асфальта и не успевая выпустить последний пузырек воздуха. Даже эксгибиционисты и те исчезали раньше, чем кто-то успевал принести плед или плащ.

      – Неплохо держишься, – заметил Паша, пододвигая к себе блюдо с бутербродами. Я даже расстроилась. Ведь мы только что были в другом кафе, и я едва успела пару раз откусить от совершенно невероятного идеального эклера, а сейчас передо мной кучка подсохших бутербродов с рыбой. И ёлка в углу выглядит потрепанной, словно после празднования прошло пару дней.

      – А чего, по-другому бывает? – вяло спросила я, беря бутерброд. Можно выпендриваться, а можно поесть. Надо просто успеть до того, как светящийся мужик заберется на стол и сделает какую-то глупость. Например, уронит ёлку.

      – Слишком часто, – пожаловался Паша, наливая себе морс. – Большинство начинает спрашивать, истерить, просит остановиться. Честно говоря, обычно первый день не вмещает больше пяти-шести локаций, но мне стало интересно, сколько ты продержишься.

      – Гад, – я не злилась. Сама бы сделала также. Да и вообще – разве это не признание того, что я классная? В школе иногда делали также, задавая всё больше и больше, уже не принимая сочинения меньше шести страниц, придираясь к любой ошибке. Это и значит, что тебя заметили. Хотя от этого мутного типа я не ожидала такого, но почему бы и нет.

      – Ты даже не спрашиваешь,