Русский ад. Книга первая. Андрей Караулов

которые сменят в руководящих креслах согнанных оттуда коммунистов.

      Может, так. А может, нет. Кто-то высунется раньше времени, и его схарчат. Кто-то выдвинется вовремя, и его стерпят.

      Кто стерпит? Страна. Тот же рабочий класс. Те же крестьяне, вооружившиеся «маленькими тракторами». Свято место пусто не бывает. Новые люди придут на новые места. Не те, так другие.

      Но какие другие?

      Может, новые миллионеры, а может, новые бессребреники. Лишь бы народ при них работал.

      А если хунвейбины нового образца?

      Может, и они. Кого Россия стерпит, тот и примет ее тяжесть на свои плечи и будет строить ее дальше.

      Не хочу угадывать, кто это будет. Разведут по собственности. И не такое бывало. А все равно Россия подымалась с колен.

      С колен?! А не с водочной ли отлежки?

      Так кто же, кто?

Умники-инженеры…

      Вот понятный вариант. Лаврентьев, сержант, загнанный Великой войной на Сахалин. На досуге читает ученые книги, оставшиеся в японской библиотеке. Соображает (воображает) параметры новой бомбы. Пишет товарищу Сталину (а кому же еще?). Вызван в Москву, получает чин лейтенанта. Продолжает учебу с третьего курса университета. Ведет научную работу…

      Есть бомба в арсенале страны!

      Но есть вариант куда более сложный. Два гениальных ракетчика: Королев и Глушко.

      «Инженер Глушко почти месяц, до самого суда, не знал ничего о показаниях своего друга – инженера Королева. И на первом же допросе дал свои показания.

      Добровольно? Под пытками?

      Никто не знает.

      Как Королев избежал расстрела – загадка. Как Глушко избежал расстрела – загадка.

      Сергею Королеву и Валентину Глушко мир обязан космосом…

      Их показания друг на друга – прямой удар молнии.

      В каждого».

      Удар по здравому смыслу? Таинство судьбы?

      Таинство – когда после того гэбэшного испытания они долгие годы работали бок о бок в рамках советской космической программы.

      «Сошлись ради дела», – объясняет Караулов.

      Делом и оправдались перед страной, – объясняю я, – когда и виноваты не были.

Так моей душе легче

      Эти интеллектуальные сюжеты – излюбленная фактура хроники Караулова. Но есть и другое:

      «…Это тута, в Москве, я не человек, будто отключил меня ктой-то, хожу дохнутый. Я, короче, счас не человек, я потеря! Но сердце у меня на месте, сердце осталось, не потеряно, я токма выжить сам уже не смогу, а надо-то мне – мирком-лотком: помытьси немного, барахлишко купить да в поезд сесть, хоть на подножку, потому что народ в поезде едой завсегда поделится. Умирать буду – поделятся. И врача позовут. Это тут врач не подойдет. А подальше от Москвы – подойдет, там пока не на все деньга нужна, там за место доллару у людев сердце работает…»

      Сердце работает! Отъедет Егорка из столицы в родную глушь – и если не сопьется, найдет себе дело по силам и по вкусу – не пользу и во благо страны, счастливой в аду и несчастной в раю.

      Это я Караулова домысливаю.

      Так моей душе легче.

      Вопросы-то остаются.

Любят