Молчание девчат. Надежда Нелидова

компрессов и растираний.

      Ревнивый муж растирает мне спину и ворчит:

      – Где это можно так простыть в санатории?

      Подтекст: «Ясно где, под кустиками, на холодной земле, на брошенной куртке». Он мыслит заодно со старой девой-гинекологом.

      Да пошли вы все. От таких слышу. Каждый думает в меру своей испорченности: и муж, и фельдшер, и гинеколог. К сведению: в то время была мода на диагноз «внематочная беременность». Всем повально его ставили.

      Даже анекдот был. Прихромала к врачу девушка, ногу натёрла босоножкой. «У вас внематочная».

      Явилась женщина с головной болью. «У вас внематочная».

      Приковыляла древняя старушка: понос прошиб и поясница ноет. «У вас внематочная».

      Вот и меня, как кур в ощип, угораздило попасть аккурат в самый разгар медицинской компании. Ультразвука-то тогда не было.

      И тестов на беременность ещё не было. Сейчас красота. Смотришь на мокрый лоскуток и, как в анекдоте, гипнотизируешь, внушаешь: «Ну, полосочка, ну миленькая, ну не появляйся, пожалуйста! У-у, выползает, змеюка подлая».

      Или же визжишь от радости, подпрыгиваешь и орёшь: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» Дышать вольно можно целый месяц.

      Это если беременность сто лет в обед не нужна. А были другие, кто вторую полоску лелеяли и ждали как манны небесной. Взяли бы и расцеловали. К таковым относились мы с мужем. Но УЗИ и полосок, повторяю, тогда не было.

      Алгоритм действий существовал по-военному чёткий. Задержка? Марш становиться на учёт и получать на руки обменную карту. Внезапное кровотечение? Чистить и резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита.

      Из обезболивающих – в лучшем случае укол новокаина. И грозный рык врача:

      – Чего орёшь? Поменьше надо было перед мужиком ноги раздвигать!

      Помогает стопроцентно: вопли из абортария мигом утихают.

      В самом деле, у врача нервы не железные, с утра до вечера слушать вопли, как в гестапо.

      Но самая лучшая анестезия: крупная тёплая рука стоящей в изголовье медсестры. В самые невыносимые, мучительные моменты сжимаешь эту спасительную руку сильно-сильно.

      Медсестра потом не то хвастается, не то жалуется, разглядывая синяки и ранки от впивавшихся ногтей: «Оторвёте ведь когда-нибудь руку-то. Аж онемела. За день двадцать раз как в тисках побываешь…».

      Ей бы на ставку штатного анестезиолога.

      Когда выписывалась, меня вдруг осенило. В старших классах, было дело, в холодной речке простужала ноги. После этого ко мне, на тогдашнем школьном сленге, «не приезжали гости». Не отрывался «красный день календаря». Я «не выбрасывала красный флаг». Ну, господи: не наступали критические дни!!

      И вот, когда меня осенило, я спросила врача:

      – А может, и не было никакой беременности? Может, простое переохлаждение?

      – Может, – равнодушно пожала плечами врач-живодёр. – Сроки маленькие. Ты ведь не стеклянная, а мы не Господь Бог – насквозь не видим. Но лучше перестраховаться.