Мир, которого нет. Наталья Панаховна Алиева

из кабинки, накидываю халат и завязываю на мокрой голове полотенце. Из зеркала на меня смотрят тревожные темно-карие глаза, большие и выразительные на загорелом овале лица. Меня не покидает смутная тревога. Крупные пухлые губы плотно сжаты. Даже плечи скованы напряжением. Я осматриваю помещение ванной комнаты в поисках невидимой угрозы, но, если не считать притаившегося в углу паука, таковой не наблюдается.

      Сняв с головы полотенце, вытираю свои длинные волосы цвета темной меди. Мне нравится, что при таком цвете волос на теле и лице у меня нет ни одной веснушки. Я бы, конечно, не отказалась еще от молочно-белой кожи, но чего не дано, того не дано. Мы не всегда получаем то, чего хотим. Точнее, в основном почти никогда не получаем.

      Справившись с волосами, я иду в свою комнату, которая встречает меня преобладающим черным цветом и плакатами рок-групп на стенах. Я не люблю свою комнату, не смотря на то, что только здесь я могу почувствовать так часто необходимую мне свободу от постороннего, шумного, брызжущего жизнью внешнего мира. Некоторые дни в этой комнате невыносимы. Закрыв дверь на замок, включаю музыку и присаживаюсь на кровать, скрестив ноги.

      Боже, я бы сейчас полжизни отдала, чтобы очутиться как можно дальше от этой комнаты. Я сказала «этой», а не «моей», потому что она на самом деле не моя. Это ведь дом М.

      Я откидываюсь на кровать и прикрываю тяжелые веки – хочется спать, потому что вчера допоздна писала сочинение по литературе, которое преподавательница (мы зовем ее Редкостная Зануда) раскритиковала и высмеяла сегодня. Она меня не любит, потому что я постоянно нарушаю школьные правила, что, по ее мнению, лично и глубоко затрагивает ее важную персону.

      Меня так радуют маленькие мятежи, которые я могу себе позволить – как, например, в университете. М за них меня не наказывает, если, конечно, они не выходят за рамки разумного, а только иногда отчитывает. Не так много свободы мне предоставлено в моей никчемной жизни, поэтому я ценю даже эти жалкие крохи.

      – У тебя опять проблемы в школе, Майя, – раздается приглушенный веселый голос.

      В панике я вскакиваю на постели. Сердце гулко стучит в груди. На вращающемся стуле возле моего стола сидит парень. Не высокий, с внимательными, ясными светло-зелеными глазами, которые кажутся подведенными черным карандашом, лицо слегка вытянуто, крупный римский нос, крупные коричневые губы тоже кажутся накрашенными. Волосы цвета жженого сахара затянуты в высокий хвост, а на висках выбриты. Смешные остроконечные уши слегка торчат.

      – Кэй, что ты ту делаешь? – удивленно спрашиваю я.

      – Да вот решил тебя навестить, соскучился.

      – Так это ты за мной следил все это время?

      – Я не следил, – отвечает он, фривольно откинувшись на моем стуле.

      – Ты ведь знаешь, что я отличу, когда ты лжешь, – упрекаю я.

      Кэй широко улыбается, закатывая вверх глаза.

      – Прости. Просто интересно было за тобой понаблюдать, за тем, как ты учишься.

      – Так ты и в душе за мной следишь? – спрашиваю я гневно.

      Он лукаво улыбается, однако