Бабушка. Александр Аннин

вот мы идем смотреть поросенка – как нечто в нашем квартале запретное, а значит – таинственное.

      Бабушка рада-радешенька своими глазами оценить, какой домик поросенку дядя Витя сколотил, что у подсвинка этого в деревянной разбухшей лохани, да закругляется ли кверху хвостик, аль висит…»Еслиф повиснет хвостик, значит, хворает чем-то порось, не инаще», – говорила нам тетя Рая, когда мы с бабушкой, просветленные предвкушением погляда, за который к тому же денег не берут, явились в соседский двор.

      Вот и низенький хлевок с небольшим загончиком, огороженным от сада и двора загородкой из железных спинок кроватей. Кровати эти остались тете Рае в наследство от прежних жильцов первого этажа, Лаптевых, аж целых четыре кровати. А это восемь спинок решетчатых, да еще своих было две спинки. В общем, на загончик для поросенка хватило.

      В загончике стоит сколоченная дядей Витей из досок лохань, в ней – жиденькая хряпа. Хвостик у поросенка задран колечком кверху, он всхрапывает всем своим длинным, худющим тельцем, чавкает чем-то для него вкусным, опустив мордочку в лохань.

      Передний двор у тети Раи, где хлевок поросячий, выметен метлой, посыпан опилками – их тоже дядя Витя из хозчасти «притоскывает», кругом ни травинки, щисто. За домом клокочут куры. Мне становится жалко бабушку, видно, что ее завидки берут.

      – Не утощут поросенка-то, Рая, как мотрий твоих? – заботливо спрашивает бабушка, и теперь наступает черед тете Рае расстроиться, посмурнеть лицом.

      – Кобеля заведу, еслиф что, – резко бросает тетя Рая. – Витьке щенка хорошего давали, грят – волкодав, а он не взял, хоть бы мне сказал, дундук, посоветовался.

      – Да волкодаву этому одного мяса не напасешься! – горячится бабушка испуганно.

      «Вот только волкодава нам за забором не хватало, еще дыру прогрызет и нас самих передавит!» – скажет она мне уже дома.

      – И я про то, – соглашается тете Рая. – Погодить надо с волкодавом. Щас, постойте-ка маленько…

      Тетя Рая уходит в дом, а мы с бабушкой разглядываем поросенка.

      – Ну как, Саша, хорош подсвиночек?

      – Какой-то он маленький, бабушка, и серый.

      – Еще будет большой, знаешь, какой вымахает – ого-го! – обещает бабушка.

      Я задираю голову вверх, надо мной высоко-высоко распростер свои ветви стройный и сильный тополь. За три квартала его видать, красавца этого. Я уже знаю от бабушки, что сразу же после того, как съехали отсюда Лаптевы, тетя Рая принялась изводить тополь керосином – поливала им корни.

      – А как засохнет тополь, она в исполком пойдет, ей там разрешение дадут, чтобы спилить сухостой, – объясняла мне бабушка тети Раину хитрость.

      Пока что тополь зеленый, до него, видать, еще не дошло.

      Мы все ждем, хотя смотреть больше не на что. Наконец, по крутющей лестнице спускается со второго своего этажа вниз тетя Рая – они так и остались с дядей Витей в верхних комнатах, а внизу, где Лаптевы раньше жили, теперь заколочено.

      – Вот, возьми, Оля, щаю попьете с Санькой.

      И