Заклинатель. Екатерина Соллъх

действительно хочет помочь или я ей просто любопытен, и она рассчитывает выведать побольше информации, чтобы было потом о чём сплетничать?

      Девушка постояла ещё минуту, решая, что делать дальше, а потом направилась к одному из шкафов и достала оттуда второй поднос с пирожными. Я отвернулся и уставился на чайник. Конечно, так он быстрее не закипит, но чем-то занять я себя должен был.

      – Может, перекусишь, а то ты такой худенький. – Девушке явно было скучно есть в одиночку. Даже не знаю, жалеть или нет, что она не привела с собой подругу. – Нам не запрещают брать оставшуюся еду.

      – Французы всё равно не умеют готовить. – Я даже не повернулся к ней, старый помятый чайник был намного интересней.

      – Тут ты прав. – Тяжело вздохнула девушка. Никак не могу понять, откуда она родом, говорили мы на немецком, но у неё был какой-то странный акцент. – Совершенно не умеют. Какое-то у них всё бестелесное что ли.

      Я только усмехнулся. А ей хотелось колбасок с тушёной капустой? Чайник наконец-то закипел, и я налил себе полную кружку кипятка, высыпал туда содержимое очередного мешочка и размешал. Теперь подождать, пока заварится, и можно пить.

      – А что там у тебя? – Девушка заинтересованно принюхалась, – травами пахнет.

      – Так сильно, что перебивает запах пирожных? – прикрываю ладонью кружку. Глупо это, конечно, и по-детски, какое ей дело?

      – Ты чем-то болен? Потому такой худой? – Девушка выжидающе смотрит на меня, ждёт, что я отвечу.

      – Не всем же быть такими упитанными, как ты. – Ведь должна же она обидеться и уйти! Я обхватил ладонями кружку. Мне не нужны ни её сострадание, ни её жалость. Мне от неё вообще ничего не нужно, я никому не позволю себя жалеть! Пусть я и не сам выбрал себе путь в жизни, но пройти его я точно смогу!

      – Да я вовсе не это хотела сказать, – девушка смутилась и отвернулась от меня, – меня зовут Марта, а тебя?

      – Люк. – Я думал недолго, в конце концов, это имя не даст ей никакой власти надо мной. Молчали мы долго, я надеялся, что она уйдёт, она, кажется, о чём-то усиленно размышляла.

      – Люк, ты только не обижайся, я не могу так разобрать все запахи. Я неплохо в травах разбираюсь, вот мне и стало интересно. – Голос её чуть подрагивал, я что довёл её до слёз? Может, хотя бы цепляться перестанет? Я поднял к губам кружку и отхлебнул. Ещё слишком горячо, но не настолько, чтобы обжечься. Горький отвар царапает горло и обжигает желудок. Ужасная гадость, но без этого мне будет очень плохо.

      Допив, я пошёл мыть кружку. Ей я так ничего и не ответил, она тоже больше ничего не сказала, надеюсь, на этом наше знакомство и закончится.

      – Надеюсь, ты скоро выздоровеешь, – услышал я её голос, когда уже ставил кружку на стойку и собрался уходить, – болеть это ведь совсем плохо. Если будешь много болеть, у тебя совсем не останется времени разговаривать с людьми, и ты не сможешь научить их понимать и не бояться.

      – И ничего я не болею, – противно тяну гласные, голос звучит уверенно и презрительно, – и хотя бы не объедаюсь по ночам.

      Я