Come back, или Вы всегда будете женщиной. Вера О.

боль – младшенький. Даже у моих родителей есть ещё одна дочь, внуки, а у моего младшего сына я одна и незаменима».

      Но и понимание этого не настраивает на борьбу ни в малейшей степени. Ни ради сына, ни ради себя. Я не могу призвать себя зубами вцепиться в жизнь и бороться за неё. Мне не на что купить её за объявленную цену. Слезы льются нескончаемо, а всё остальное словно замерло во мне.

      Какая-то часть меня наблюдает происходящее: мгновенная капитуляция перед диагнозом становится большим открытием и неожиданностью. Как же мало я себя знала!

      …Я никогда не принадлежала к тем женщинам, которым перед выходом в люди надо провести много времени перед зеркалом с ворохом косметики. Сейчас, умытая диагнозом, я не узнаю себя. Я не узнаю свой внутренний мир. Только фиксирую перемены и иллюзорность всех своих представлений.

      Иду домой. В лифте, спохватившись, что сын уже вернулся из школы, безуспешно пытаюсь привести себя в порядок, утереть слезы. Напрасный труд. Сын открывает дверь: «Мама, что случилось?!» «Я заболела», – реву я, впервые перед ним не сильная и не старшая, и, проскользнув в спальню, прячусь под одеяло. Я оглядываю комнату, перевожу взгляд на дома за окном и впервые не чувствую привычной связи со своим миром. Я уже вырвана из него.

      Заходит сын. Мысль перескакивает на него, и я думаю: «Как он будет жить без меня?» И ничего другое мне в голову не приходит. Говорить я не в состоянии, только плачу и гоню сына: «Иди, иди. Делай уроки». Ел он, не ел, что в школе, какие оценки – всё это было в прошлой жизни. А сейчас…

      Сейчас неизвестно, будет ли у него мама через год-два.

      С утра заторопившись на работу, я не закрыла дверки шкафа. Теперь, глядя на его содержимое, думаю, что, когда я умру, всё это за ненадобностью рано или поздно перекочует в мусорные баки. Зачем я накупала столько вещей? Сейчас они не выручат меня. Мне не нужно оказавшееся прочнее меня многоцветие выглядывающих из шкафа рукавов и юбок… Перемены слишком ужасны…

      Я смотрю на картину, которую давно хотела перевесить, на журнальный столик, который планировала заменить на более подходящий к обстановке, и понимаю, что все эти мелкие, и не только, хлопоты остались в невозвратном прошлом, где я чего-то добивалась, к чему-то стремилась и как-то не заметила, что потеряла главное-здоровье! И вот-вот могу потерять жизнь. Это не мотивирует меня на действия, нет. Происходящее – данность. Судьба. Ни единого раза не мелькает у меня в мыслях предположение об ошибочности диагноза.

      Вбегает приехавший с работы Андрюша, сжимает меня в объятьях и растерянно повторяет: «Как же так? Как же так?» Никогда я не видела своего мужа таким потерянным. Всё происходящее – как дурной сон. Но это – увы! – не сон. И не фильм, хотя я отстраненно смотрю на всё. Может ли всё измениться так внезапно? Как в это поверить? Но я уже поверила. Меня уже нет. Той, прежней. Я понимаю, что мне осталось только выйти. Сойти с поезда, именуемого «жизнь», причем на ближайшей станции.

      Сын держится в стороне, он напуган происходящим.

      Мозг