Эпоха Владимира Путина. К вопросу об исторической миссии второго президента России. Владимир Кузнечевский

могучей помощи современных бульдозеров разрушать фундамент еще не построенного дворца, забыв о главной цели – о перепланировке этажей. Нам не нужно, чтобы мы, разрушая свое прошлое, тем самым добивали бы свое будущее…

      Человеку противопоказано быть подопытным кроликом, смиренно лежащим под лабораторным скальпелем истории, – предостерег зал бывший фронтовик, хорошо знавший грань между жизнью и смертью. – Мы, начав перестройку, хотим, чтобы нам открылась еще непознанная прелесть природы, всего мира, событий, вещей, и хотим спасти народную культуру любой нации от несправедливого суда. Но мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки, обещающей роскошную жизнь чужой всепроникающей рекламой».

      Сегодня, спустя почти 30 лет после этой речи, можно констатировать, что Юрий Васильевич тогда как в воду глядел, во многом предугадывая ход дальнейших событий. Но при всем при том главным в его выступлении был брошенный им упрек либералам в том, что они бездумно и безоглядно поддержали так называемую перестройку, не определив заранее цель своей деятельности.

      Ответил тогда Бондареву в этом же зале не менее известный в СССР человек, генеральный директор научно-технического комплекса «Микрохирургия глаза», романтически настроенный Святослав Федоров: «Когда товарищ Бондарев говорил, что мы взлетели и не знаем, куда сесть, то он, может быть, и не знает, куда сесть. Он – писатель. А я, например, знаю. Я знаю, что мы сядем в развитое общество, развернем свою страну в нужное направление, поднимем людей на работу… Будем классно работать, будем свою страну беречь, заниматься экологией и чем угодно. У нас цели ясны. И мы должны посадить свой самолет на прекрасный аэродром. Продвинуться вперед».

      Выступление Святослава Федорова партийная конференция встретила бурными овациями, всем присутствующим очень уж хотелось немедленно, если не сегодня, то уж по крайней мере завтра, оказаться в нарисованном оратором «прекрасном будущем». Но как потом выяснилось, прав оказался не врач, а писатель, потому что целей грядущих изменений не знал в этом зале никто: ни Святослав Федоров, ни либеральное крыло КПСС во главе с А.Н. Яковлевым, к тому моменту уже ставшим идеологическим соратником М.С. Горбачева и членом политбюро ЦК КПСС, ни все вершители судеб советского народа – высшие партийные руководители.

      Однако «крот истории», по образному выражению К. Маркса, уже делал свое дело. Михаил Горбачев стремительно ковал себе характеристики исторической личности, доразваливая Советский Союз и приближаясь к присуждению ему Нобелевской премии мира и к получению неофициального звания «лучшего немца всех эпох», а Борис Ельцин, столь же стремительно, по историческим меркам, хоть и бессознательно, безвольно, подчиняясь выстраивающимся помимо него историческим обстоятельствам, «плыл» к Беловежским соглашениям 8 декабря 1991 года. И в итоге тоже вошел в пантеон исторических личностей.

      Кого